Итоги № 30 (2013)

Смешно, но когда я был советником президента, то всегда наступал момент, когда я должен был исполнять свою роль как пианист. По окончании официальных дел все на меня начинали смотреть: «Ну же, давай играй!» Господи, кому я только не играл!.. Даже каким-то шведским принцессам, одной было 89 лет. Там надо было одеваться — фрак, ордена, театральное действо.

Самыми сложными в моей жизни были, конечно, правительственные концерты. Вот когда нет отдачи из зала! Даже если им интересно, их трогает музыка, они не могут себе позволить открыться. Это самая тяжелая публика, которую только можно себе представить. Помню, на каком-то концерте был Андропов. Выступали несколько артистов, в том числе Геннадий Хазанов. Хазанов говорит мне: «Ты отыграешь свои трали-вали и уйдешь, а я вот и не знаю, как шутить — они сидят все мрачные. Неизвестно, уйду я отсюда или нет».

— Как вы вообще оказались в политике? Ведь в советское время в компартии не состояли, да и в вашей песне есть слова «Дай бог не вляпаться во власть…»

— Да, меня пытались втянуть, но мне удавалось оставаться в стороне. Как-то в 1986 году я поехал в Москву — там была встреча представителей советской интеллигенции с новым руководителем государства Михаилом Горбачевым. И вдруг в Кремль приходит Андрей Сахаров! Это было невероятное событие — диссидент вдруг появился на публике, да еще в Кремле! Вообще чувствовалось, что в воздухе витает дух больших перемен.

Еще до перестройки я был знаком с Анатолием Ковалевым, очень умным и интеллигентным человеком, первым заместителем министра иностранных дел СССР. Он писал стихи, я писал на них песни, Анатолий как-то даже гостил у меня на даче. Именно он в 1989 году передал в руки Александра Яковлева документы, секретные протоколы пакта Молотова — Риббентропа о ненападении между Германией и Россией, на которые он, будучи чиновником высокого ранга Министерства иностранных дел, наткнулся в сейфах внешнеполитического ведомства. Обнародование этих документов сыграло ключевую роль в том, что страны Балтии получили независимость.

Тогда было время волнений, тревог, надежд… Творческая интеллигенция больше не могла остаться в стороне. Меня втянул в это дело друг и поэт Янис Петерс. Меня, беспартийного композитора, и поэта Иманта Зиедониса, который был членом КПСС, допустили к избранию в Верховный Совет Латвийской ССР. А в 1989 году мы с другими депутатами из Латвии избирались в Верховный Совет СССР. Голосовали по таким важнейшим вопросам, как отмена 6-й статьи Конституции о руководящей роли коммунистической партии, провозглашение незаконным и не имеющим силы пакта Молотова — Риббентропа… Ну а потом меня выдвинули на должность министра культуры.

— Пожалуй, именно в этой должности вам пришлось выдержать самые яростные нападки: то за то, что поддерживаете Россию, то за антироссийскую политику, то за то, что с театрами происходит… Все забыли «Не стреляйте в пианиста…» Кстати, а что за история тогда была с Театром русской драмы в Риге?

— Это было в 1990 году, в Латвии полным ходом шла денационализация собственности. Как-то в пятницу вечером мне звонит директор Театра русской драмы Эдуард Цеховал и сообщает: только что стало известно, что в понедельник в Рижской думе состоится заседание, на котором будет принято решение возвратить здание театра (в самом центре Старой Риги) бывшим собственникам. Да, вот так… Многие вопросы с собственностью решались именно таким образом. Мы на следующий же день, в субботу, пошли к председателю Рижского горсовета Андрису Тейкманису. Тот куда-то позвонил и сказал нам: «У вас есть неделя, больше откладывать не смогу».

Они успели. По закону здания, перестроенные на государственные средства более чем на 75 процентов, денационализации не подлежали. А театр в 1989 году перестроили, и польская фирма, которая занималась реновацией, предоставила все бумаги. Доказательства были настолько убедительны, что дело о денационализации театра даже на комиссию передавать не стали. Вскоре Совет министров принял решение о передаче театру здания на все времена…

Я был министром культуры до 1993 года. А потом министерство объединили с министерством образования, то есть фактически ликвидировали. Я узнал об этом на заседании кабинета министров. Встал и молча ушел — из зала правительства и из министерства. Что тратить слова, когда все и так ясно…

— Вы в 1999 году выдвигались в президенты Латвии. И стали бы им — если бы в последний момент не отказались…