Итоги № 25 (2013)

У Москвы нет имиджа фестивального города. Команде отборщиков трудно находить премьерные фильмы в основной конкурс, потому что, засветив свою картину на фестивале такого класса, ни авторы, ни продюсеры ничего не получают. Международную репутацию фестиваля можно создать только одним способом — приглашать сюда зарубежную прессу и затевать кинорынок. Однако по этим позициям ММКФ проигрывает Карловарскому фесту, долгие годы делившему с Москвой одну «лунку» на двоих в FIAPF. Отделившись, именно он стал кинофорумом, куда стоит ехать, чтобы узнать, что происходит «к востоку от Запада» — так удачно названа одна из программ Карловых Вар.

Но самое грустное — у ММКФ фактически нет зрителя. Те, кто доберется до «Октября» или Театра киноактера и купит довольно дорогие билеты (от трехсот рублей и выше), — это не зрители, а киноманы. Им плевать на условия просмотра и даже на то, что за фильм они смотрят. Другие же кинотеатры с ММКФ не связываются. Зачем брать кота в мешке, когда вот она, раскрученная на красной дорожке «Война миров Z», которая на пару недель забьет все залы.

Раевые игры / Искусство и культура / Кино

Раевые игры

/  Искусство и культура /  Кино

Ульрих Зайдль: «Что касается секса, то в реальной жизни он вовсе не гламурен, а физиологичен, некрасив, циничен, а часто просто смешон»

Одна из программ стартовавшего в Москве 35-го международного кинофестиваля называется «В раю Ульриха Зайдля». Сенсационную трилогию австрийского режиссера «пакетом» покажут в российской столице впервые. Критики один за другим включают ее в десятку фестивальных фильмов, «которые нельзя пропустить». Стоило последнему Берлинскому фестивалю не отметить «Рай: Надежда» призом, как рецензенты в отместку обрушились на победителей Берлинале как на наглых проходимцев, занявших чужое место. А Зайдлю, 60-летнему уроженцу и жителю Вены, грех жаловаться на невнимание. «Рай: Надежда», завершающая часть его новейшей трилогии, украсила собой конкурсную программу Берлинале, а две предыдущие части режиссер расставил в соответствии с мировой фестивальной табелью о рангах. Первая, «Рай: Любовь», показывалась в прошлом году в Канне, а вторая, «Рай: Вера», — в Венеции, где получила спецприз жюри. Кстати, именно Венеция 12 лет назад дала Гран-при новаторскому квазидокументальному фильму Зайдля «Собачья жара», после чего он проснулся знаменитым.

Критики давно заметили: своей как бы бесстрастной, хирургически холодной провокативностью Зайдль задевает за живое даже самых толстокожих зрителей. Он не чурается откровенной эротики, на грани порно. Но главное даже не сексуальная заряженность его лент, а его генетическая, мягко говоря, нелюбовь к человечеству. В России в этом убедились, увидев первую часть в августе прошлого года, вторую — в марте нынешнего, точные сроки релиза третьей пока не определены.

Мы встретились с герром Зайдлем в Австрийском культурном центре на 52-й стрит Манхэттена, в новейшем здании экстравагантной, невротичной архитектуры, в чем-то созвучной экранному темпераменту режиссера. Сам же анфан террибль европейского кино при ближайшем рассмотрении оказался человеком тихим, несколько флегматичным, даже вкрадчивым.

— Что вас вдохновило на этот проект?

— Началось с того, что мне захотелось снять фильм о секс-туризме. Я отправил в Кению типичную австрийскую фрау средних лет по имени Тереза. Затем я преисполнился желанием развить в каком-то новом ключе историю миссионерки из моего документального фильма «Иисус, Ты знаешь». И я отправил истовую католичку Анну Марию, сестру Терезы, по квартирам незнакомых людей. Она стучится во все двери со скульптурой Богоматери в руках, пытаясь обратить невежд, циников и тупиц в истинную веру. А закончить картину я решил сюжетом про совсем молодую девицу. Дочь Терезы и племянница Анны Марии Мелани проводит каникулы в летнем диетическом лагере для тучных детей. У всех трех историй — общая путеводная нить. Отношение человека к своему телу, которое никак не отвечает стереотипам, насаждаемым прессой и телевидением. Тереза ищет плотскую любовь, которая, как она считает, поможет ей преодолеть ее комплексы. Анна Мария, напротив, изгоняет из своей жизни все телесно-греховное и сильно от этого страдает. И, наконец, Мелани возлагает вину за неудачу своей первой влюбленности не на огромную разницу в возрасте с объектом своего интереса, а на свою комплекцию.

— Идея трилогии пришла во время съемок?