Итоги № 24 (2012)

— Вы были одним из первых советских ученых, побывавших в зарубежных командировках. Ведь в те годы это было грандиозным событием!

— Да, в начале 1965 года я впервые удостоился такого права, став одним из первых советских ученых, которому дали возможность поработать в Швеции, в Стокгольме. Я сделал довольно хорошую работу в Королевском технологическом институте, в лаборатории, которой руководил шведский астрофизик Ханнес Альфвен, получивший Нобелевскую премию за исследование плазмы. И пока я был в Швеции, отец поехал в Данию получать золотую медаль Нильса Бора. Ее вручал датский король, присутствовала вдова Бора Маргарет. На такие торжественные мероприятия полагается ездить с супругой, но мать не выпустили. Анна Алексеевна была против того, чтобы Петр Леонидович ехал в Данию один. Она считала, что он должен добиваться, чтобы их пустили вместе, чтобы не было этого безобразия, когда жену оставляют в качестве заложника. А отец понимал, что для него это возможность поехать в капстрану, ею надо воспользоваться.

— Правда ли, что на какой-то научной конференции вам пришлось заменять академика Сахарова?

— Дело было так. В том же 1965 году я выступал на большой международной конференции по ускорителям, которая проходила в Италии, в городке Фраскати недалеко от Рима, где находится центр современной ядерной физики. Вдруг звонок из посольства: мне и еще одному профессору надлежит возвратиться в Рим. «Когда ваша группа улетит из Милана в Москву, вы должны прибыть в наше распоряжение. Билеты на самолет будут вас ожидать на стойке Alitalia». Некоторые коллеги засомневались: может, это вас разыгрывают? Но в аэропорту на стойке действительно нашлись два билета в Рим на наши имена. Наша группа улетела в Москву, и когда Таня встречала меня в Шереметьево, ей сказали: «А вы разве не знаете? Сергей в Италии остался». Она была ошарашена.

Мы с коллегой прибыли в Рим, нас провели к послу, который сказал, что пришла телеграмма из Москвы и нам надлежит принять участие в международной конференции по сверхсильным магнитным полям, где должен был делать доклад академик Андрей Сахаров и его сотрудники. «По независящим от нас обстоятельствам Сахаров не прибудет, но доклад его представлен, и вам надлежит быть на этой конференции и взять на себя роль Сахарова». Мы дружно, не сговариваясь, отвечаем, что изображать Сахарова не можем, да и вообще мы в этой области не работали. В конце концов решили, что будем наблюдателями. Я даже рассказал историю про кота, который каждый март сильно гулял и приходил побитый. Хозяин сказал: «Так ты плохо кончишь!» — и оскопил кота. Настал веселый месяц март, кот опять уходит из дому и возвращается рваный и драный. Хозяин спрашивает: «Что же ты там делал?» «Я, — говорит, — наблюдал и консультировал».

Сахаров действительно представил очень интересный доклад, который произвел большое впечатление. Текст доклада был распространен в печатном виде. Сахаровым была придумана технология получения взрывных магнитных полей: магнитное поле обжимается с помощью взрыва и при этом очень сильно возрастает. Цифры, которые Сахаров приводил, были очень впечатляющими, это демонстрировало наш потенциал. Потом я несколько раз встречался с Сахаровым. Как-то он меня позвал к себе на квартиру. Незадолго до этого он овдовел и жил один, в довольно растерзанном виде, плохо одет, в кухне полно грязной посуды. Все это производило грустное впечатление. Но разговор с ним был очень интересен. А вот в другой раз разговора не получилось. Это было перед нашим вхождением в Афганистан и ссылкой Сахарова в Горький. Он уже повторно женился, и Елена Боннэр обратилась к отцу с просьбой подписать письмо в защиту некоего диссидента. Отец сказал, что он никогда не подписывает коллективных писем, а если надо — пишет сам. И отказал, но чтобы как-то смягчить это дело, пригласил их отобедать. Обедали впятером: Анна Алексеевна, Петр Леонидович, я и Сахаров с Боннэр. Когда обед закончился, отец, как обычно, позвал Андрея Дмитриевича к себе в кабинет поговорить. Это были два крупных ученых, и у них, конечно, были темы для разговора. Елена Георгиевна моментально отреагировала: «Сахаров будет говорить только в моем присутствии». Потом как в театре: длинная пауза, все молчат. Затем гости встали, сухо попрощались, отец не вышел с ними в переднюю, и я проводил их до машины. Отец был крайне удивлен, ведь до этого он не раз встречался с Сахаровым и подолгу беседовал наедине, а когда возникала необходимость, выступал в его защиту.

— Вы ведь много лет преподавали в знаменитом Физтехе, диплом которого ценится во всем мире.