Итоги № 16 (2013)

Жюри под председательством режиссера Валерия Фокина пыталось руководствоваться в своих решениях логикой этой самой природы. Оттого выбор лауреатов и выглядит вполне внятным (автор этих заметок рассматривает только спектакли, номинированные в разделе «Драма»). Лучшим режиссером на нынешней «Маске» назван Марат Гацалов, поставивший «Август: графство Осейдж» в новосибирском театре «Глобус». Даже без сравнений с другими, менее удачными постановками этой популярной сегодня у наших театров пьесы Трейси Леттса о вырождении дома и рода очевидно, что перед нами ищущий режиссер. В малых формах победил спектакль «Антитела» санкт-петербургского театра «Балтийский дом», сделанный в технике verbatim. Это постановка Михаила Патласова о реальной истории убийства питерского антифашиста Тимура Качаравы, где есть жесткая фиксация реалий, а объективный взгляд обеспечен профессиональными умениями всей команды. Наконец-то спектаклем-победителем стала работа режиссера Евгения Марчелли в Ярославском академическом театре драмы им. Ф. Волкова. Роман Марчелли с «Золотой маской» длится долго: номинировали-номинировали, хвалили-ругали, но награда за лучший спектакль большой формы получена впервые. Это победа и режиссера, и волковцев — одной из сильнейших российских трупп одного из старейших, отягощенных традициями театров страны. К слову, режиссер не вооружен против традиций топором, не переписывает тексты, напротив, скрупулезно и психологически подробно выстраивает роли. Такова и его «Пьеса без названия» Чехова, сыгранная на фестивале.

Жюри ловко не оставило без внимания практически ни один из наиболее заметных спектаклей драматического театра. В спорном, скандальном «Лире» Константина Богомолова оно отметило Розу Хайруллину (лучшая женская роль), в традиционных и от этого (такая пошла теперь жизнь) тоже спорных «Талантах и поклонниках» Миндаугаса Карбаускиса — Светлану Немоляеву (лучшая роль второго плана) и сценографа, маэстро Сергея Бархина. Впрочем, Бархин отмечен по совокупности — и за декорацию спектакля Камы Гинкаса «Гедда Габлер» в Александринском театре. А спецпризы достались спектаклю, при жизни успевшему стать легендой, — «Пристани» Вахтанговского театра, а также молодому режиссеру Дмитрию Волкострелову и художнику Ксении Перетрухиной. Не за спектакли, а за ростки театрального обновления, не поддержать которые было бы ошибкой.

Должна ли «Золотая маска» задавать театральную моду? Вопрос праздный, ибо по большому счету она давно уже его задает. Хотя бы потому, что новоиспеченный лауреат и даже номинант этой премии наутро просыпается в иной весовой категории. При теперешнем обилии фестивалей «Маска» — единственный театральный фестиваль и премия с национальным статусом. И тут к месту будет повторить следом за чеховским Тригориным: «Но ведь всем места хватит, и новым и старым, — зачем толкаться?» «Маске» требуется широта взгляда. Крайне необходимо ощущение живого театра в любых его проявлениях. Компромиссы в искуcстве вещь малопочтенная, но жюри нынешнего фестиваля доказало, что компромисс бывает и разумным.

Играй, музыкант / Искусство и культура / Культура

Играй, музыкант

/ Искусство и культура/ Культура

Александр Князев: «C моей виолончелью можно в любую страну, кроме США — там, к сожалению, имущество РФ может быть арестовано, поскольку по суду мы должны отдать Америке библиотеку Шнеерсона»

 

Александр Князев после Мстислава Ростроповича занял виолончельный пьедестал, став номером один в негласной табели о рангах. При этом его органные программы заставляют критиков называть его «известным российским органистом», пренебрегая его виолончельной ипостасью. О том, легко ли быть единым во многих лицах, Александр Князев рассказал «Итогам».

— Виолончелист и органист в одном лице — уникальное сочетание. Публика не путается?

— Если запутается, потом разберется. Меня двойная жизнь устраивает. В прошлом году я был председателем Всероссийского конкурса органистов в Калининграде. Конечно, при этом выборе и мои виолончельные заслуги тоже были учтены.

— Органная школа у нас до сих пор в стадии становления. Дают о себе знать издержки советской эпохи?

— Не только. Парадоксально, но в советское время в церквях было поставлено много органов, и они стояли без дела. Советский период закончился, церкви стали возвращать законному владельцу. И орган оказался не то что не нужен, но даже недопустим по правилам церковного устроения в православии. Кое-где настоятели шли на компромисс, а где-то нет. В Челябинске орган будут переносить, правда, неизвестно куда. А есть брошенный орган в Кирове, причем там стоит не в православном храме, а в католическом, но никто на нем не играет.

— Как же так?