Итоги № 10 (2013)

— Тогда по всем творческим союзам дали директиву провести работу с «альманашниками». Я пришел в МОСХ на Беговую улицу, 7/9, в партком какую-то характеристику получать — по-моему, для поездки в Прагу на квадриеннале. Не успел зайти в кабинет, как на меня набросились какие-то монстры со звериными, искривленными рожами, я таких «художников» и не знал раньше никогда, и сейчас не знаю. Действительно, как цепные псы — разинули оскаленные пасти всей своей стаей. «Как вы могли участвовать в этом антисоветском журнале? Вы антисоветский человек. Мы вам не характеристику дадим, а мы вас из союза выгоним! Вы никто!» Я просто обалдел. Это была натуральная коллективная истерия... Неправдоподобные хари, такие нельзя было увидеть на улице, а в Союзе художников, оказалось, можно... Выгнали меня из кабинета с позором, о характеристике, естественно, и речи не было. Орали. Топали ногами. Просто шабаш какой-то... Я такого никогда не слышал и лиц таких никогда не видел. Они где-то таятся обычно, такие лица... Помню, что еще почему-то кричали «Ахмадулина».

— Это по какому случаю?

— До сих пор понять не могу... Я из обычной жизни с нормальными, улыбающимися людьми вдруг попал туда, где никто ничего не понимает и понимать не желает. Я человек прекраснодушный и настаиваю на этом термине, потому что он многое выражает. Я изначально верю в какие-то светлые ценности, и если, не дай Бог, окажусь в тюрьме, то буду там махровым лохом, или как там это называется? А тут как будто разверзлась какая-то пропасть, кишащая чудовищами. Альманаха они, естественно, и в глаза не видели... Кстати, слово «лох» я воспринимаю как комплимент.

— Довольно оригинальная точка зрения.

— А кто я есть, если не лох? Не обязательно же всем быть прожженными хитрецами... Мой девиз — делай свое дело. Но я не мог быть диссидентом, потому что мне это скучно. Я сосредоточен на художественных ценностях, на положительном. Мне не хочется кого-то видеть насквозь, кого-то раскусить. Я занимаюсь своим делом. Я и Белле всегда говорил: «Ты хочешь заступиться за Сахарова — заступайся. Хочешь участвовать в «МетрОполе» — пожалуйста. Мы должны, не разрушая свою личность, делать все то, что мы хотим делать. А это уже их забота — наказывать. Не обязательно выходить в знак протеста из Союза писателей. Это их дело — выгнать тебя из Союза писателей». И действительно, протест, война — это не наша стезя. Нормальная человеческая личность всегда входит в противоречие с действительностью, но все поступки этой личности должны быть органичными, не натужными.

— Предел, конечно, есть. Думаю, что, если человеку плюнули в лицо, он имеет полное право схватить плюнувшего за горло. А там уж — посадят не посадят — другой вопрос...

— Что же касается похорон Константина Богатырева, то мне дали выставленную ныне в Интернете докладную записку Андропова по этому поводу. Смехотворное сочинение, где он честно, как на духу, докладывает Брежневу, Суслову и прочим товарищам из ЦК и Политбюро, что, по сообщениям «оперативников», в этой «провокации» участвовали Ахмадулина, Евтушенко, чуть ли не Слуцкий...

— ...и не надо лукавить: время, когда арестовали твою тетку Рахиль, — это все-таки не наше время. И брежневский застой глупо сравнивать с костоломным сталинским прошлым...

— Да, а здесь всего лишь перечень того, что говорили на кладбище... Что поэт Урин свои стихи читал (он их потом в разверстую могилу кинул), а писатель Войнович заявил, что Богатырева при Сталине приговорили к смертной казни, но приговор привели в исполнение только сейчас...

— Я Урина помню. Он ездил по Москве на машине, к которой был привязан орел. Поговаривали, что он и сам постукивает...