Итоги № 19 (2012)

— Как случилось, что после одной из лекций вы оказались в Лефортовском СИЗО?

— Сам виноват. По наивности я прочитал первую в Советском Союзе публичную лекцию по астрологии. До той поры, пока выступления были подпольными, меня никто не трогал. Но в 1984 году руководство ленинградского Дома ученых пригласило меня выступить с лекцией на общественных началах. Было это, как сейчас помню, 20 декабря. По иронии судьбы в День чекиста. На лекции был настоящий аншлаг, люди сидели на ступеньках. Погубило же меня высказывание о Нострадамусе, о котором, кстати, именно я впервые публично рассказал в нашей стране. Вообще Нострадамуса я считаю самым великим брендом в астрологии, историческим феноменом. Он не ведал грядущей популярности и достаточно скромно относился к своей персоне — публиковал пророчества и зарабатывал на этом деньги. Рассматривать Нострадамуса вне исторического контекста того времени нельзя. Он верил, что видит будущее, называл свои пророчества видениями. Впрочем, это имеет мало отношения к астрологии, скорее уж к ясновидению. А в тот день я поведал о его пророчестве насчет краха некой империи в Восточной Европе летом 1991 года. Точнее, было сказано о том, что империя просуществует не более 73 лет и 7 месяцев. В зале оказались стукачи, которые донесли куда надо о том, что якобы я призвал к свержению советской власти летом 1991 года. Действительно, выходило так, что империя, о которой говорил Нострадамус, — это Советский Союз. Меня обвинили в проведении антисоветской лекции и использовании трибуны Дома ученых для антинаучной пропаганды. Так я и угодил в следственный изолятор «Лефортово». До суда, правда, дело не дошло. Несколько месяцев я провел сначала в СИЗО, а потом в НИИ судебной психиатрии имени Сербского. Следователь так и сказал: «Выбирай: или в тюрьму, или в психушку». В НИИ меня долго обследовали, первоначально хотели поставить диагноз «вялотекущая шизофрения». В советское время это был самый популярный диагноз — изобрели его специально для инакомыслящих. Врачи говорили: внешне болезнь себя никак не проявляет, но при этом человек неадекватен окружающей действительности — говорит не то, что нужно, не то, что требуют партия и правительство. Слава богу, диагноз мне так и не поставили. Кстати, во многом благодаря Горбачеву. Именно при нем стал обсуждаться вопрос о том, сколько людей гнобят в психушках по ложным диагнозам. Вот меня и отпустили. Но после пребывания в «Лефортово» меня мгновенно исключили из комсомола, уволили с работы из Московского городского архива. После этого кем я только не был: ночным сторожем, оператором газовой котельной, в санэпидемстанции боролся с тараканами и клопами. Кстати, именно в те годы я себе испортил носоглотку и заработал аллергию от постоянного общения с ядами. Труд был тяжелый, а платили мало. Приходилось параллельно с основной работой заниматься астрологией.

— Когда хобби стало основной профессией? И кто были ваши первые клиенты?

— Клиенты у меня появились в 1985 году. Кто точно был первым, я сейчас уже не помню. Зато очень хорошо запомнил несколько встреч. Например, с Лазарем Моисеевичем Кагановичем. Последнему сталинскому наркому было уже 90 с лишним лет. Он плохо ходил, почти не видел. Меня ему порекомендовали как историка. Каганович принял меня с радостью, так как все время хотел реабилитироваться в партии, пригласил в свою квартиру на Фрунзенской набережной. Я пришел и, помню, обратил внимание, что портрета Сталина у него нигде не было. Несмотря на возраст, в Кагановиче чувствовалась огромная внутренняя энергия, да и памятью он обладал великолепной. Как бы между прочим я рассказал ему про свое увлечение астрологией. Тема Кагановича заинтересовала: «А мне вот гадалка в молодости нагадала: будет тебе большой взлет, будет тебе большое падение и будешь жить 100 лет. И вот мне уже 90 с лишним. У меня был взлет, было и падение, причем в том возрасте, в котором она и предсказала, — примерно в 60. Смотрите, как странно — все сбылось». Каганович не отрицал астрологию, не называл ее лженаукой. Интересовался астрологией как наукой и Николай Константинович Байбаков — бывший член ЦК, председатель Госплана СССР. Он тоже еще при Сталине был министром. Его не интересовал личный прогноз, мы разговаривали о том, как работает астрология. Чтобы проверить науку, он попросил меня рассказать какой-нибудь эпизод из его детства. Я сообщил ему, что примерно в 6—7 лет он сломал правую ногу, этот факт точно не содержался ни в каких биографиях. «Все, я тебе верю», — заключил Байбаков.