Итерация II (СИ)

Как впоследствии оказалось при переключении дежурный электрик отключил аварийный переключатель на запуск вспомогательного дизеля и закоротил на землю нулевой провод системы вентиляции четвертого этажа. В результате при включении питания образовалась катушка опоясывающая здание.

Хозяин охранной фирмы «Кастым», Логинов Михаил Силантьевич, тоже был в своём офисе на первом этаже ТЦ. Когда потух свет он взял фонарь и вышел в холл.

— Второй, второй, почему темно, — вызвал Кастым старшего смены.

— Электричество йок, командир, — откликнулся тот. — Нахожусь на четвертом этаже. Обхожу по кругу. Темно везде. Только с реки огоньки, да со стороны Ханты-Мансийска маячок, похоже самолёт приближается. Ничего не понимаю.

— Может авария не у нас, а отключило весь район? — откликнулся Кастым. — Поднимаюсь к тебе, дай команду заблокировать входы.

— Понял, отбой. — ответил старший смены. — Кто бы ещё также объяснил, почему нет фонарей, не видно машин, откуда появился посёлок, и куда чёрт побери, делся огромный микрорайон?

— Семнадцатый, ответь первому! Нафаня, что за бардак во вверенном подразделении? — прорычал в рацию Кастым. — Как людям службу нести в потёмках?

— Не шуми командир, — спокойно ответил главный электрик. — В окно глянь, тьма кругом, электричеством нигде не пахнет. Я сейчас на дизеле. Похоже аккумулятор присел. Проверю, подключим резерв и заведется через пятнадцать плюс, минус пять минут дежурное освещение будет, через полчаса основных потребителей запитаю. А вот с отоплением афедрон тот ещё. Газа нет, а котёл другое не съест, нежный он уж больно. В подвале есть бойлеры на трубах, но весь объем они не потянут.

— Принял, жду, будем решать вопросы по мере возможностей, отбой, — завершил разговор Кастым.

— Первый, первый! Второй на связи. — Выходы заблокированы, всё тихо самолёт приближается.

— Принял, иду.

— Первый, я пятый. Посторонние у служебного входа, стучат просят войти. Какие-то они странные, одеты так, словно с 1940-х гардероб не меняли, но точно — не бомжи.

— Второй! Подойди к пятому, разберись, доложишь, кто это по ночам к нам ломится.

Везде было спокойно, на втором этаже тоже почти тишина, но живая, люди переговариваются, ругают электриков.

Он поднялся на верхний этаж и в это время зажглись фонари на улице. Шум самолёта показался странным, не похожим на современный частный, прогулочный самолётик.

Кастым посмотрел на наручные часы: «двадцать минут пятого», зафиксировало сознание.

Утробно затарахтел дизель, вспыхнули окна нового гипера электроники, а на парковке к главному входу, сверкая краской и кругами винтов, заруливал старинный Дуглас.

Логинов беззлобно выругался, подозвал старшего смены, и они шагнули в лифт. Ко всем сложностям добавлялся абсолютно не предсказуемый фактор. Хотя и исчезновение города объяснить было сложно. Тревога за семью поднялась, но он привык что служба на первом месте, тыл, семья — это потом. Это ещё от деда Михаила пошло и всегда оправдывалось, ну почти всегда.

Летят

Самолёт мерно гудел двигателями. В салоне была относительная тишина. В кресле, скрючившись в неудобной позе, дремал заместитель Народного Комиссара обороны — начальник Главного Политуправления Красной Армии армейский комиссар 1-го ранга Лев Захарович Мехлис. Он очень устал. Поездка была долгая, сложная, нервная. Перелёты и переезды, постоянное общение с людьми и проблемы, проблемы. В докладах всё представлялось красивым и радужным: росла и крепла мощь Красной Армии, строились гиганты Советской индустрии, неуклонно рос выпуск продукции, жить становилось лучше и веселее.

Реальность перечёркивала многое, уж в этом-то Лев Захарович в этом убедился лично. Всё началось с лета 1938 года. Первый тревожный звонок раздался после подробностей конфликта на озере Хасан. Слишком уж много недостатков, нестыковок, упущений, всплыло при более подробном разборе этого, достаточно рядового, кратковременного события. Командование Дальневосточного округа не спешило идти на помощь пограничникам, приказы и распоряжения отдавались не своевременно, реакция на действия японских войск — опаздывала. Всё это вело к неоправданным жертвам, неразберихе и сумятице в советских войсках. Японцы в свою очередь, были уверены в своей быстрой победе, в разгроме Красной Армии и, фактически, повторении событий Русско-Японской войны. Обе стороны понимали, что одним столкновением дело не ограничится и провокации, прощупывание советской обороны, обязательно продолжатся.