Итамар К.

— Я очень ценю это, Рита, и на самом деле интересуюсь всем, что связано с тобой. Правда, чем ты сейчас занята? Расскажи, что делается на факультете.

— Немного поздно вспомнил, а? Но если ты действительно хочешь знать, то у меня был страшный кризис. Но зачем тебе знать? Если бы тебе это было не безразлично, ты давно бы уже понял, что со мной происходит.

— Я не имел понятия… — Итамар попытался защищаться. — Что случилось?

— Вот именно, ты не имеешь понятия! В этом-то вся проблема. К твоему сведению, я решила прекратить учебу. Из-за тебя.

— Из-за меня?

— Да, из-за тебя. Когда я сравниваю то, что я делаю, с твоей работой, с твоими стремлениями, моя жизнь кажется мне ужасающе ничтожной. Ты знаешь, я была счастливейшей из женщин, пока не встретилась с тобой. Моя жизнь казалась мне такой полной, а ты разрушил ее.

— Рита, не говори так! — взмолился он.

— Но это правда. С тех пор как ты вошел в мою жизнь, я мучаюсь. Подвергаю сомнению все, во что верила прежде. Ты сделал меня несчастной. И хуже всего то, что мне не с кем об этом говорить.

— Ты можешь говорить со мной.

— Но ты такой замкнутый! Ах, если бы ты был немного более открытым по отношению ко мне. А Гади? Гади трудно понять, что со мной происходит. Как я могу объяснить ему, что меня так волнует все, связанное с тобой?

— И ты ни с кем не говорила о моих замыслах?

— Нет! Никоим образом! Опять ты возвращаешься к этому. Все о себе, о себе! Я говорила только с одним человеком, но он не связан с факультетом.

— С кем?

— Какое это имеет значение? Ты с ним не знаком.

— Но этот незнакомый мне человек взял на себя труд рассказать обо всем Каманскому!

— А почему не рассказать? Если есть хорошая идея, нужно ее продвигать. Ты сам видишь, как это помогло.

— Рита, я не заинтересован в таком вмешательстве. Если бы ты познакомилась со здешними киношниками и с их покровителями, людьми вроде Каманского и всякими прочими…

— А что, я не знакома с ними? — поразилась Рита. — Это ты их не знаешь. Ты забываешь, что я учусь на кинофакультете. Разве ты не помнишь, что, когда мы с тобой впервые встретились, я брала интервью у Каганова, профессионала высочайшего уровня? Мне кажется, что именно ты чужд всему. Тебе не повредит, если ты получше познакомишься с некоторыми людьми в этой области и будешь готов воспользоваться их помощью.

— Я не уверен, что мне это нужно.

— Они что, недостаточно хороши для тебя? Ты считаешь себя выше их в нравственном отношении? Талантливее? Фильм — это общее дело, Итамар. Тебя этому не учили в Нью-Йорке? Чтобы поднять фильм, приходится привлекать людей для сотрудничества. И если есть здесь такой человек, как Каманский, готовый помочь и деньгами, и советом, грех к нему не прислушаться. Каманский… он… ну хорошо, это не важно.

— Что?

— Не важно.

— Ты начала что-то говорить о Каманском.

— Я раздумала.

Итамар хотел выяснить интересующий его вопрос до конца, но разговор прервался появлением женщины, чьи одежды весьма выразительно подчеркивали формы ее тела, уже несколько увядшего. Она подошла к их столику и широко улыбнулась:

— Рита! Какой сюрприз!

— Ница! Действительно сюрприз.

— Как приятно тебя видеть!

— Ты прекрасно выглядишь!

— А ты с годами только хорошеешь!

На вопрос Риты, как она здесь оказалась, Ница ответила, что «нам просто захотелось проветриться», и кивком головы показала в сторону молодого человека, проявляющего признаки нетерпения за столиком, расположенным метрах в десяти от столика Риты и Итамара.

— А мы только что вернулись из Ашморета, с фестиваля классического пения, — сообщила Рита подруге.

Она перегнулась через стол, чтобы свободно разговаривать с собеседницей. И при этом как бы ненароком так близко придвинулась к Итамару, что прядь ее волос будто кисточкой прошлась по его лицу.

— Ну и как? Понравилось?

— Неплохо, но не более того. Мне приходилось в жизни слышать певцов и получше.

Пока Итамар пытался отвернуться, обе женщины успели обменяться полезной информацией. Рита познакомила Итамара со своей приятельницей. Поскольку она сидела в неудобной позе, то оперлась локтем о стол рядом с тарелкой Итамара. Потом она непринужденно взяла с его тарелки ломтик жареной картошки и отправила себе в рот.

— Они такие невоспитанные в этом возрасте, — вдруг заметила Ница, может быть, для того, чтобы объяснить, почему она не знакомит их со своим спутником, который уже устремился к выходу.

Когда Ница ушла, Итамар спросил:

— Зачем ты так прижалась ко мне? Ведь она сразу же поняла, что я твой любовник!

— Я прижалась к тебе? О чем ты говоришь? Я вела себя абсолютно естественно. В противном случае она бы немедленно поняла: мне есть что скрывать. А так она осталась в неведении. Мы с тобой должны вести себя свободно, как очень хорошие друзья. Если хочешь знать, именно ты вызвал подозрение. Ты был ужасно скованным! Никак не думала, что ты такой трус.

— При чем здесь это? Мне-то нечего бояться. Я ведь не женат. Это ты замужем.