It Take A Village (ЛП)

Может быть, отчасти потому, что она была упрямой и не любила проигрывать, она продолжала пытаться. Но главным образом потому, что не могла стать ещё одним человеком, вроде его отца, злоупотреблявшего даром сына, и без конца заставлявшего его лгать. Или вроде психиатра Софи Миллер, которая думала, что вылечила его, но по-настоящему этого так и не сделала. Она лишь научила его разделять противоречивые эмоции и заставила сосредоточиться на одном: мести. А потом она отпустила обратно в этот мир с его собственным телом, новым менталитетом, (не намеренно она была в этом уверена) уверенная, что он не опасен для общества, но, очевидно, не понимая, насколько он опасен для самого себя.

Иногда Лисбон задавалась вопросом, не лучше ли ему будет лечиться в психиатрической клинике. Конечно, ей было противно думать о том, что он сидит в запертой комнате и ему нечего делать, кроме как грызть свои мысли, но, по крайней мере, там он будет в безопасности. Но, похоже, она была единственной, кто видел это.

Для большинства людей он был просто человеком высокомерным, но очаровательным, блестящим и проявляющим чудеса наблюдательности. Те, кто знал его лучше, как остальная часть их команды, иногда мельком видели безжалостного, расчетливого внутренне подавляемого убийцу, и иногда задавались вопросом, кто же он на самом деле. А она, которой он больше всего доверял о своем прошлом, видела все – и хорошее, и плохое. Она также видела то, что упускали все остальные, например, его любовь к классической музыке, как он светится в кругу детей. Ей нравилось смотреть, как он общается с малышами, словно становясь другим человеком. Годы и тоска просто исчезали. Его глаза, казалось, прояснялись, а улыбка становилась еще шире, если это вообще было возможно.

В такие короткие мгновения она видела человека, которым он когда-то был, и его стоило спасти.

- Отлично, - сказала она тогда, - Следуй за мной до моего дома.

Джейн увидел, как исчезли за углом задние фары машины Лисбон по пути к ее дому. До сих пор его план шел гладко. Он знал, что уговорить на визит к ней домой займет некоторое время. К счастью, он также знал, что если достаточно убедительно изобразит несчастье и неуверенность в себе, она не сможет устоять. Она просто не могла бороться с укоренившимся желанием разделить его предполагаемые проблемы, и попытаться “исправить” то, что было просто неисправимо.

Эта мысль пришла ему в голову час назад, когда он тихо размышлял на в лофте (или, говоря словами Лисбон “думал”). Тереза выглядела не очень хорошо. Не больной, но истощенной, лишенной энергии. Он сознательно не замечал этого, пока этим вечером она не покинула КБР, но, несколько раз вспомнив, как видел ее сегодня вблизи, он понял, что должен был это заметить намного раньше. Кожа была бледной и натянутой, как струна, глаза слегка покраснели. Она двигалась чуть медленнее, чем обычно, и все ее поведение демонстрировало явную изнурённость. Он ещё помни, каковы симптомы сонливости, хотя и проработав в этой области достаточно долго, «изрядно отвык» от них.

Вероятно, сигнал был вполне оправдан, ведь он сам отчасти был виноват в её бессоннице; он действительно доставил ей море стресса, причём в самый обычный день. Сегодня все перевернулось с ног на голову, и это сказалось на ее самочувствии.

Казалось, вся ее жизнь была большой игрой в “Дай и возьми”. Она отдавала все свои силы, стараясь поступать правильно, а весь остальной мир только и делал, что брал, брал, брал. Он хотел что-то сделать для нее, дать ей что-то для разнообразия. Что-то, что мог дать только он.

Он приехал следом за ней, и она уже входила, когда он незаконно припарковался, но это не имело значения, он же не надолго. Он смотрел, как она вошла в квартиру, но оставил дверь приоткрытой, и улыбнулся про себя. Когда он вошел внутрь, она уже ждала его, уперев руки в бока.

- Хорошо, Джейн, - сказала она, когда он закрыл за собой дверь, - Что же такого важного и такого секретного мы должны были сделать здесь?

- Мне трудно об этом говорить,- сказал он страдальческим голосом, -Ты единственная, к кому я мог пойти.

- И это не могло подождать до утра?- раздраженно спросила она, - А если бы у меня были планы?

Наступило молчание, поскольку ни один из них не осмеливался сказать, о чем они оба думают; вне работы у нее никогда не было никаких планов.

-Ты права, - печально сказал он, и ее бровь удивленно дернулась, - Я не должен был беспокоить тебя. Я мог бы просто вернуться в КБР,- это был, конечно, грубый как камень блеф, потому что он пока не собирался уходить. Это был рискованный шаг, так как она легко могла просто выгнать его, но он знал Лисбон и ее нежное сердце; она не сможет вынести чьих-то страданий.

Конечно же, она попалась на удочку.

- Теперь уже нет никакого смысла уходить, - сказала она все еще немного раздраженно, - Только не после того, как ты так далеко зашёл. Это должно быть очень важно.