Исцеляющая

Они уже дышать не могли от хохота. Звонкий, радостный смех раскатился по маленькому, продуваемому всеми сквозняками домику в самом сердце гор.

– Пойдем-ка. – Хизер взяла Эйву за руку и повела в кухню.

Они вернулись с кастрюлями и принялись колотить в них железными ложками, ходя по кругу. При этом Эйва распевала, стараясь попасть в ритм этого диковинного полутанца-полумарша:

– Столовка откроется в семь, столовка откроется в семь!

Мейкон сгибался чуть не пополам от смеха.

– Вы все слышали, господин Медведь? – скандировала Эйва. – Утром будет яичница с ветчиной! Столовка откроется в семь! А теперь убирайтесь и дайте нам поспать!

Побесновавшись еще какое-то время, они затихли. Хизер с Эйвой прекратили стучать, и все трое прислушались. За дверью было тихо. Медведь ушел.

Они не спали всю ночь, сидели вместе на кушетке, хихикали и болтали о пустяках. Восход застал их свернувшимися в клубочек: Хизер обнимала дочь, а Мейкон – их обеих. Не говоря ни слова, приготовили завтрак и, как обещали, оставили немного яичницы с ветчиной. Затем отправились в лес, отойдя подальше, чтобы медведь действительно не принял их дом за столовую.

– Ох, не надо бы нам этого делать, – только и сказал Мейкон.

Выбрав местечко почище, они выложили яичницу на траву. Эйва, завершая сервировку, сорвала цветок и украсила им кусочек ветчины.

– Как вы думаете, мишке понравится? – спросила она родителей.

– Еще бы! – улыбнулась Хизер.

Тут из-за гор показался огненный хохолок солнца. Его луч зажег ореол вокруг головы Хизер, и когда Эйва посмотрела на мать, ей показалось, что та парит над землей, ни с чем в мире не связанная и все же – связанная со всем. Хизер достала из кармана тетрадный листок, на котором было написано: «Столовая открыта с 7.00 до 17.00. Воскресенье выходной».

– Мир не всегда жесток, – сказала она, беря дочь за руку. – Иногда он таков, каким мы хотим его видеть.

3

БАБУШКА УОША ВСЕГДА ладила с животными, в особенности – с собаками, чем заслужила прозвище Повелительницы псов. Впрочем, Бренду оно не слишком заботило, по крайней мере до тех пор, пока окружающие сохраняли благоразумие и не называли ее так в лицо. Если в окрестностях обнаруживалась бездомная собака или домашняя, но требующая малость подлатать шкуру, их обязательно тащили к Бренде. Многие подопечные оставались у нее на годы, становясь частью домашнего обихода, чему властная старушенция отнюдь не противилась.

Годы шли, и жизнь Бренды повернулась самым неожиданным образом. Она вдруг лишилась мужа и дочери (первого унес рак, вторую – автокатастрофа) и осталась с внуком Уошем на руках. Тогда ей показалось, что превратить дом в собачий приют и ветеринарную клинику – вполне логичный способ свести концы с концами и поднять на ноги ребенка.

К тому же она была по-старомодному необщительна, ценила уединение, и ей нравилось, когда собаки предупреждали ее о чьем-либо прибытии. Этим утром лай поднялся невыносимый.

Сперва Уош разобрал, как хлопнула дверца машины, а затем услышал шарканье бабушкиных тапочек, приближающееся к его комнате.