Исцеляющая любовь

Лора предпочитала колу и всякий раз, направляясь в комнату Барни, заполняла ею из автомата большой термос. По коридорам безостановочно шастали студенты, отчаянно стараясь втиснуть необъятную информацию в свои измученные мозги.

И только Хэнк Дуайер не ощущал этого нечеловеческого прессинга. В то время как его однокашники жили словно в аду, ему казалось, будто душа его очистилась и вот-вот покинет это чистилище, устремившись в рай, в объятия Черил.

В три часа утра в день «Первого суда инквизиции» (анатомии) Лора с Барни решили сделать пятиминутный перерыв. Они открыли окно, чтобы бодрящий воздух не дал им уснуть, а затем распахнули и дверь, устроив сквозняк. Привидения в коридоре не обратили на них никакого внимания и продолжали как заведенные шагать, бубнить, запоминать. Шагать, бубнить, запоминать.

— Я это уже где-то видел, — хрипло произнес Барни. — Именно так ведут себя в психушке.

Ни он, ни она не засмеялись. Они были слишком поглощены заучиванием начала, прикрепления и иннервации луковично-кавернозной мышцы.

Сам экзамен оказался намного легче, чем они ожидали. После него первокурсники нашли в себе силы только перехватить чего-нибудь в буфете, вернуться к себе и забыться глубоким сном без сновидений. Наутро они, как роботы, снова брели к экзаменационной аудитории и сдавали следующий экзамен, причем от вопросов им было так тошно, что они буквально выплескивали ответы.

Наконец, всего за четыре дня до Рождества, пытка закончилась. Как и обещала, Лора провела эти дни у Палмера на Бикон-хилл. Она не вполне понимала, какая ему радость лицезреть ее спящей по восемнадцать часов в сутки, но он, казалось, был счастлив уже тем, что она рядом, пусть даже в состоянии анабиоза.

Вечером, когда они сдали последний экзамен, Беннет пришел к Барни попрощаться.

— Веселых тебе каникул, Ландсманн! — пожелал Барни. — Полагаю, у тебя на каждый из двенадцати вечеров припасена новая кливлендская красотка!

— Вообще-то я не домой еду. Две недели буду кататься с родителями в горах.

— На горных лыжах?

Беннет кивнул:

— Но самое приятное бывает после лыж.

— И где ты планируешь ставить свои рекорды?

— В Монтане.

— Далековато…

— Ну, я же вообще парень с размахом!

Однако самые дерзкие планы были у Питера Уаймана. Он оставался в Бостоне, чтобы заняться лабораторными исследованиями не с кем иным, как с профессором Майклом Пфайфером.

Двадцать третьего декабря в семь часов вечера Палмер отвез Лору в аэропорт Логан, где ее дожидался Барни, чтобы лететь рейсом «Истерн эйрлайнс» в Нью-Йорк.

Палмер нежно обнял ее и, попросив приехать заблаговременно, чтобы они не опоздали в клуб на встречу Нового года, отправился на лыжные трассы Вермонта, где, как он сказал Лоре, будет бороться с тоской, тренируясь до изнеможения.

Перед самой посадкой, оставив Лору в очереди, сплошь состоящей из студентов, Барни извинился и побежал к газетному киоску купить «Спорте иллюстрейтед».

Обратно он брел в состоянии некоторого потрясения. Только Лорин голос вывел его из задумчивости:

— Пошевеливайся, Ливингстон! Мы опоздаем на самолет!

Последние пятьдесят метров он преодолел бегом и поспел как раз вовремя, чтобы подать билеты на регистрацию.

— Что с тобой? — спросила она, протискиваясь в битком набитый салон.

— Ничего, ничего. Я что-то не в форме, только и всего.

Они отыскали два места в последнем ряду с правой стороны, втиснулись в кресла и стали пристегиваться. Барни подавленно молчал, уставившись на лысину сидящего впереди мужчины.

— Ливингстон! — заподозрила неладное Лора, — У тебя такой вид, словно ты увидел призрак.

— В каком-то смысле так и есть.

— Барн, что все-таки случилось?

Он в полном оцепенении помотал головой.

— Подхожу я к газетному киоску и вижу Беннета. Он стоял в очереди на посадку.

— И что?

— К стойке первого класса!

— Эка новость! Известно, что деньги у него водятся. Это же по его одежке видно! Что в этом такого?

— Да, но он мне говорил, что едет на горный курорт в Монтану. А на самом деле… Лора, он садился на рейс «Свиссэйр» до Цюриха! Ты не находишь это несколько странным?

— Нет, ответила она. — Я нахожу это чрезвычайно странным.

13

Стюардесса «Свиссэйр» предложила пассажирам первого класса шампанское и закуски. Беннет Ландсманн выбрал икру, но от спиртного вежливо отказался.

— Danke, ich werde vielleicht sp"ater mit dem Abendessen ‘was trinken[21].

— Вы очень хорошо говорите по-немецки! — оживилась седая дама, сидящая в соседнем кресле. — Откуда вы?

— Из экзотического города Кливленда, штат Огайо, мэм.

— Но родились вы, по всей видимости, не там? — с удивлением продолжила она расспросы.

— Да, первые десять лет своей жизни я провел в небольшом городке Миллерсбурге, в Джорджии.

— А в Цюрих вы в отпуск?

— Не совсем. Я еду с родителями в Кран-Монтану кататься на лыжах.

— В Вале? О, это дивное место!

— Я и сам жду не дождусь.

Он закрыл глаза и продолжил мысленный диалог сам с собой. «Катаюсь-то я в Европе, но это не значит, что я немец! Я даже не Беннет Ландсманн. То есть родился я с другим именем…»