Исцеление в Елабуге

Задача эта была не из легких. Но если немецкий народ не примет необходимых мер, чтобы прекратить эту разбойничью войну, ему это будет стоить огромных жертв. Советский Союз и его западные союзники достаточно сильны, чтобы нанести Германии решающий удар. Они имеют для этого все возможности. Население этих стран в три раза больше населения Германии и ее сателлитов; их военный потенциал также намного выше. Возникал, однако, вопрос: найдет ли требование об отводе немецких войск в границы рейха должное понимание у солдат и офицеров, находившихся на фронте?

Я опустил газету. Взгляд мой невольно скользнул по фигурам красноармейцев, стоявших на сторожевой вышке. Советский народ понес в этой войне большие потери – и в людях и в материальных ценностях. Но ведь русским эта война была просто-напросто навязана. И сейчас они защищали свою родину, свою свободу и независимость. И потому, как ни тяжелы были их жертвы, они приносились во имя светлой и благородной цели. А за что воевали мы? Ради чего погибла 6-я армия?

С чувством глубокого удовлетворения воспринял я призыв манифеста уничтожить гитлеровский режим и создать такой правопорядок, который гарантировал бы свободу и неприкосновенность человеческой личности, свободу слова, печати, организаций, совести и религии, а также свободу экономики, торговли и ремесел! И, само собой разумеется, немедленное освобождение всех жертв гитлеровского режима.

Да, необходимо строго наказать всех военных преступников, всех явных и тайных руководителей, которые ввергли Германию в эту войну. И в то же время я полагал, что тех, кто вовремя понял свою вину и решительно порвал с Гитлером, следовало бы амнистировать. Таким образом, тысячи людей получили бы возможность примкнуть к движению, возглавляемому комитетом «Свободная Германия».

Манифест заканчивался призывами:

«Немцы, вперед – за новую, свободную Германию!..

Немецкие солдаты и офицеры на фронте!

В ваших руках находится оружие! Не бросайте этого оружия! Найдите в себе мужество подняться на борьбу против Гитлера, за родину, за мир.

Трудящиеся мужчины и женщины в тылу страны!

Вы составляете большинство населения Германии. Вступайте в организации Сопротивления!.. Сражайтесь всеми средствами, каждый – на своем посту!»

Фронт и тыл поднимутся на общую борьбу против Гитлера! Это будет нелегкий путь, он будет тернист и потребует многих жертв. Однако это – единственно возможный путь. Необходимо, чтобы народ понял это и повернул бы оружие против зачинщиков войны. Пойдут ли наши генералы по этому пути? Горький опыт 6-й армии не давал мне никакой уверенности в этом. Сейчас вот ведь никто из двадцати двух пленных генералов и звука не подал.

Недели четыре назад я и думать не мог, что коммунисты так самоотверженно поднимутся на защиту наших национальных интересов и что они могут поставить свои подписи рядом с фамилиями бывших офицеров вермахта. Теперь же я хорошо знал, что такое коммунисты. Человеческое обаяние и политическая прямота Генриха Книпшильда заставили меня не только уважать его, но и помогли расстаться с некоторыми моими заблуждениями. Вот, например, как коммунисты относились к событиям 1812-1813 годов. Об этом в манифесте говорилось буквально следующее:

«В нашей истории есть один пример. Еще сто тридцать лет назад, когда немецкие войска находились на русской земле как враги, лучшие представители немецкой нации из России через головы своих руководителей обратились к немецкому народу с призывом к освободительной борьбе. Их примеру должны последовать и мы, чтобы свергнуть Гитлера и развернуть во всю ширь освободительную борьбу нашего народа… За народ и отечество! Против Гитлера и развязанной им войны!

За немедленный мир!

За спасение немецкого народа!

За свободную, независимую Германию!»

Я бережно сложил газету. Она была для меня сейчас самым драгоценным документом. Она была для меня как путеводная звезда. Манифест четко изложил все, что мучило меня долгое время. Он говорил мне, зачем и ради чего я остался жив. Манифест не только открывал нам глаза, но и звал к решительным действиям в рядах Национального комитета «Свободная Германия».

Мысленно я часто уносился домой. Между моей жизнью в идиллических условиях Шварцвальда и лагерным существованием за колючей проволокой лежала громадная пропасть. Жена Эльза, родители, родственники и все друзья находились по ту сторону этой пропасти. Как они воспримут мое решение, поймут ли меня? Вряд ли! Многие, видимо, осудят и отвернутся. Думаю, что Эльза меня не оставит. Придет время, и я ей все объясню.