Исцеление сердца

Он остановился у палатки темнокожего мужчины, который не показывал никаких товаров, но был обвешан драгоценностями. Когда Леиф поманил его легким взмахом руки, мужчина достал из кармана шелковый мешочек и открыл его так, что тот осел на его руках, как распустившийся цветок.

Мешочек был полон драгоценных камней, гладких и граненых, грубых и в оправах из драгоценного металла. Ольга разглядывала камни, а Леиф смотрел на нее. От красоты камней захватывало дух, но Леиф отбрасывал украшение за украшением, драгоценность за драгоценностью. Наконец, он вытащил из мешочка золотую цепочку.

Ярко-зеленая жемчужина, искусно ограненная и по форме напоминающая слезинку, свисала с нее.

— Вы хорошо выбирать, господин, — одобрил торговец. — Эта красота приплыть издалека. Он много путешествует. Его называют изумруд. Очень редкая.

Леиф приподнял подвеску, и солнечный свет затанцевал в гранях камня. Ольга невольно ахнула от восторга.

Улыбка торговца была масляной от ожидания.

— Такая красивая госпожа. Твоя госпожа должна носить драгоценная камень. Двадцать золотых за этот сокровище.

Ольга вздохнула. Это было слишком, слишком много для украшения.

Леиф повернулся к торговцу.

— Ни один камень не сравнится с красотой моей жены. Он не лучше, чем любой другой.

Он положил изумруд обратно в мешочек и взял ее руку, чтобы отвернуться.

— Нет, мой господин!

Леиф с едва заметной улыбкой обернулся:

— Десять золотых.

У нее снова перехватило дыхание. Так дорого!

Торговец нахмурился.

— Такая редкость, господин. Стоит гораздо больше, чем десять.

— Наверное, но не для меня, — Леиф снова собрался уйти.

— Двенадцать!

Леиф широко улыбнулся Ольге и открыл свой мешочек.

— Договорились.

Он заплатил торговцу и забрал украшение. И тут же надел цепочку Ольге ей на шею, так что изумрудная слеза легла как раз в ложбинку между грудей.

О, это было прекрасно. Ольга подняла камень так, чтобы сквозь него светило солнце. Как может что-то настолько чудесное принадлежать ей?

— Тебе идет, — сказал Леиф и поцеловал ее.

И пока он обнимал ее, рядом засмеялся мужчина — громкий смех того, кто умеет наслаждаться жизнью.

Она знала этот смех.

Она услышала его и оттолкнула Леифа, вертясь во все стороны в поисках его источника.

— Ольга?

Голос Леифа был полон замешательства и беспокойства. Ольга отмахнулась и снова прислушалась, пытаясь понять, откуда идет звук.

Смех раздался слева. Не обращая внимания на Леифа, она поспешила в этом направлении, пристально глядя на людей, мимо которых проходила, особенно на торговцев.

Ольга подошла к трапу торгового корабля и подняла глаза. На странном корабле стоял мужчина, облаченный в черные бриджи и белую рубашку со шнуровкой, одетый куда более вычурно, чем большинство людей, пришедших с этого корабля.

Это был человек, чей смех она так хорошо знала.

— Ольга! В чем дело?! — прогремел голос Леифа позади.

При звуке имени мужчина на корабле быстро повернулся и уставился прямо на нее.

— Оля?

Слезы наполнили ее глаза.

— Мика. Мика!

Когда она ступила на трап, Леиф схватил ее за руку.

— Ольга! Погоди

Она безумно отдернула руку.

— Это мой брат! Это Михкель!

~oOo~

Она не могла перестать касаться его. Прошло так много лет с тех пор, как она в последний раз видела Мику, и она долго думала, что он мертв. Потерян. И вот он сидел здесь, в большом зале, в ее доме, держа на руках ее ребенка, своего племянника.

Ольга похлопала его по руке, по лицу, по ноге. Прислонилась к плечу. Казалось, Мика может превратиться в сон, если она перестанет его касаться. Сидя рядом со старшим братом, Ольга всецело и безоговорочно чувствовала, что ее мир, ее жизнь, наконец, восстановили равновесие. Ее прошлое больше не было потеряно для нее, будущее широко открыло двери, и в настоящем у нее было бесконечное счастье.

На трапе Михкель встретил ее и поднял на руки, и они обнимались, пока им стало нечем дышать. С тех пор она была с ним рядом.

Он стал другим. Старше, да, но старше в другом смысле. Лоб прорезали морщины, они же собрались в уголках глаз, а в темных волосах был намек на седину. Он носил короткую бороду, и на ней тоже были соленые брызги. Его кожа отливала бронзой. Все это, как догадалась Ольга, было из-за долгих дней, проведенных на море, на солнце.

Леиф молчал с момента воссоединения брата и сестры на трапе, но Ольга подумала, что это потому, что ему трудно говорить на их языке. Она говорила со своим братом на том языке, который они разделяли с детства — хоть им обоим он уже и давался не так легко.

— У тебя хороший, сильный ребенок, сестра. Я рад, что ты все-таки смогла.

Она была вдовой, когда они виделись в последний раз. И он знал о том, почему она потеряла первого ребенка.

— Да, он просто чудо, правда. Я благословлена.

Михкель бросил на нее любопытный взгляд, и Ольга поняла, что использовала слово языка Гетланда, чтобы передать то, что хотела сказать.

Идея «благословения» принадлежала этому миру, а не миру, в котором они родились. Она видела по взгляду брата, что он понял ее; он был просто удивлен тем, что она сказал именно так.

— У тебя есть вести о наших братьях? Об отце?