Историки Греции

(34) Когда солнце склонилось к закату, греки встали и сказали, что пора выставлять ночную стражу и передавать пароль. А Севту они велели наказать, чтобы ни один фракиец ночью не подходил к греческому стану: «Ведь и враги наши — фракийцы, и вы, наши союзники, тоже». (35) Когда они выходили, встал и Севт — так, словно ничего и не пил. И выйдя за дверь, он отозвал старших начальников и сказал им: «Враги еще не успели узнать о нашем союзе; если мы явимся к ним, прежде чем они выставят стражу, чтобы не быть застигнутыми, или приготовятся к обороне, то захватим много людей и всякого добра». (36) Начальники это одобрили и предложили ему вести войско. И он сказал: «Приготовьтесь и ждите: в свой срок я приду к вам, возьму вас и копейщиков и с помощью богов поведу». (37) А Ксенофонт ему сказал: «Посмотри сам, если мы будем двигаться ночью, не лучше ли соблюдать греческий закон: при дневных переходах впереди войска идет тот, от кого больше пользы в этой местности, — когда латники, когда копейщики, когда конные, — а ночью у греков такой закон: впереди тот, кто идет медленней. (38) Так войско меньше растягивается и отряды меньше теряют друг друга из виду, разойдясь; а если они оторвутся один от другого, то часто друг на друга нападают, не узнав, и обеим сторонам приходится плохо». (39) И Севт сказал: «Вы правы, и я подчинюсь вашему закону. Вам я дам в проводники стариков, что лучше всех знают местность, а сам с конницей пойду последним: ведь если понадобится, я быстро окажусь впереди». Пароль он дал «Афина» в знак своего родства с афинянами. И после этого разговора греки пошли отдохнуть.

(40) Около полуночи явился Севт с одетыми в панцири всадниками и вооруженными копейщиками. Он дал проводников, и латники пошли впереди, за ними — копейщики, а конница — в тылу у всех. (41) Когда стало светло, Севт проскакал вперед и похвалил греческий закон. Он говорил, что часто по ночам, даже двигаясь с немногими людьми, отрывался со своими всадниками от пехоты; «а нынче мы, как и следует, наутро оказались все вместе. Но подождите-ка здесь и передохните, а я разведаю кое-что и вернусь». (42) Сказав так, он ускакал, направившись куда-то через горы. Добравшись до глубокого снега, он стал высматривать следы людей, либо удаляющиеся, либо встречные, но увидев, что дорога не топтана, быстро вернулся назад и сказал: (43) «Друзья, все пойдет хорошо, если богу будет угодно. Тех людей мы застигнем врасплох. Теперь я со всадниками поеду впереди, чтобы, если мы кого увидим, он не ушел бы от нас и не оповестил врагов, а вы ступайте за нами, и если отстанете, идите по конским следам. И когда мы перейдем горы, там будет много богатых деревень».

(44) Когда настал полдень, Севт был уже на вершинах и, увидав внизу деревни, подскакал к латникам и сказал: «Я сейчас велю моей коннице рысью спуститься на равнину, а копейщиков пошлю на деревни. Но и вы идите за нами так скоро, как сможете, чтобы поддержать нас, если кто будет сопротивляться». (45) Услышав это, Ксенофонт спешился. А Севт спросил: «Зачем, когда надо торопиться?» — «Я знаю, — сказал Ксенофонт, — да не мне одному, а латники побегут и быстрее, и охотнее, если я пойду впереди пешим». (46) После этого Севт уехал, а с ним Тимасион и при нем все четыре десятка греческих всадников. Ксенофонт же передал по отрядам приказ выйти самым проворным воинам младше тридцати лет. Сам он беглым шагом спустился с ними, а Клеанор повел остальных. (47) Когда они были уже в деревнях, подскакал Севт с тридцатью примерно всадниками и сказал: «Вот и вышло по-твоему, Ксенофонт: эти люди в наших руках. Только мои всадники, хоть и пришли без пехоты, разъехались в разные сторопы в погоню, и я опасаюсь, как бы враги, собравшись, не сделали нам чего худого. И в деревнях нам надо кого-нибудь оставить; там ведь полно людей». (48) И Ксенофонт сказал: «Я с теми людьми, что при мне, займу вершины, а ты прикажи Клеанору выставить на равнине перед деревнями сомкнутый строй латников». Когда это сделали, то рабов было захвачено до тысячи, коров и быков две тысячи, мелкого скота тысяч десять. На этом месте и остановились на стоянку.

IV. (1) На другой день Севт отошел, спаливши дотла деревни и не оставив ни одного дома, чтобы запугать жителей и показать всем прочим, что с ними будет, если они не покорятся. (2) Гераклида он отправил в Перинф продать добычу, чтобы получить деньги на плату воинам, а сам вместе с греками остановился в глубине страны на равнине, в краю тинов, которые, все бросив, бежали в горы.

(3) Выпало много снега, а мороз был такой, что вода, которую приносили к обеду, замерзала, и вино в кувшинах тоже, и многие греки отморозили носы и уши. (4) Тогда и стало понятно, ради чего фракийцы покрывают голову и уши лисьими шкурами, почему рубахи у них окутывают не только грудь, но и бедра, и даже для верховой езды они надевают не короткие плащи, а балахоны до пят.