Историки без принципов

Н. Страховъ Историки безъ принциповъ (Замтки объ Ренан и Тэн)

I Превосходство французовъ въ литератур

Французы по прежнему господствуютъ во всемірной литератур, то есть больше всего читаются и обладаютъ самыми громкими именами. Политическое значеніе Франціи упало, и французскія дла уже не имютъ такого первенствующаго интереса для всего міра, какъ прежде; но въ литератур не. гикая нація удержала и, вроятно, еще очень долго сохранитъ свое первое мсто. Въ этомъ отношеніи правъ Ренанъ, когда сравнивалъ роль Франціи съ ролью Греціи «въ древнемъ мір, съ тогдашнимъ долгимъ преобладаніемъ греческой культуры.

Писанія французовъ прежде всего отличаются высокими достоинствами своей формы, вншнихъ пріемовъ. „Нигд не пишутъ лучше, чмъ во Франціи“, говоритъ Эдмондъ Шереръ, и даже „только во Франціи хорошо пишутъ“. И дйствительно, эти писанія представляютъ безъ сомннія самую зрлую форму, какая выработана европейскою литературою. Дло тутъ не въ одномъ язык, точномъ, ясномъ и гибкомъ, не въ одной легкости, живости и быстрот разсказа или изложенія; дло въ томъ, что хорошій французскій писатель всегда вполн владетъ своимъ предметомъ, знаетъ съ чего начать, чмъ продолжать и чмъ кончить, и даетъ читателю свою мысль въ порядк и полнот, избгая всего лишняго и никогда не упуская изъ виду своей опредленной цли. Отсюда происходятъ та простота и краткость (разумется относительная), которыя такъ любезны каждому читателю.

Какая разница съ нмцами и англичанами! Нмецкая мысль расплывается въ своей многосторонности и въ той безконечной эрудиціи, которая составляетъ ея неизбжную принадлежность, ея стихію. Поэтому, нмецъ, чтобы написать книгу, принужденъ такъ-сказать прессовать свои мысли и свднія. Часто наивные авторы занимаются не собственно писаніемъ, а только компиляціею чужихъ писаній, и доходятъ до замчательнаго искусства въ дл прессованія;. тогда книга представляетъ удивительно врный и полный экстрактъ изъ сотни другихъ книгъ, но въ такомъ сухомъ и сжатомъ вид, что ее могутъ взять только очень крпкіе зубы. Если-же авторъ излагаетъ и свои мысли, то однако-же считаетъ долгомъ ссылаться на все, что онъ прочиталъ, и даже на все, что онъ только желалъ-бы прочитать. При этомъ забывается, что плохая и ненужная ссылка есть настоящій грхъ передъ читателемъ, и что хороши только ссылки, которыя основаны на строгомъ выбор, и глубокомъ пониманіи чужихъ писаній, и которыхъ поэтому много быть не можетъ. Какъ-бы то ни было, множество нмецкихъ книгъ не годятся для чтенія, а годятся только для справокъ.

Англичане пишутъ лучше нмцевъ, проще, естественне. За то у нихъ нтъ ни порядка, ни живости; мысль чаще всего узка и низменна, но авторъ развиваетъ ее настойчиво и многословно. Такъ писали Бокль, Милль, Дарвинъ; все это скептики и эмпирики, холодные и пространные. Если-же авторъ обладаетъ воображеніемъ и жаромъ, то онъ вдается въ англійскую блестящую манеру. Являются непрерывныя гиперболы, неожиданныя сближенія и скачки; всему дается видъ яркій и поразительный; словомъ — это та манера, которая такъ насъ восхищаетъ въ Шекспир и Карлейл, но которая приводитъ читателя въ большому разочарованію, когда у автора недостаетъ для нея внутренняго содержанія.

Одни французы отличаются тактомъ, мрою; умютъ быть простыми, не впадая въ монотонное бормотанье, и краснорчивыми безъ напряженія и напыщенности.

II Англичане и Нмцы