История Византии. Том II

Иоанн Дамаскин отражал эти обвинения, используя положения платоновской философии. Все в мире является образами (по-гречески ειχων — образ, изображение). Человек — образ и подобие бога, любая вещь — образ идеи. Между образом и прототипом, между материей и духом имеется связь. Коль скоро иконоборцы полностью отвергают связь материи с духом, то они — манихеи, отвергающие какую бы то ни было причастность материи к божеству.

Иконоборцы считали, что икона и прототип должны иметь единую сущность. На это иконопочитатели отвечали, что в иконах имеется внутреннее единство с прототипом: так, приводили они пример, изображение царя есть в то же время выражение идеи царской власти. Можно сказать, что изображение царя и царь обладают внутренним единством. Икона есть поэтому материализация исконной реальности — божества, материальное отображение сверхчувственного мира.

Ярко выражена эта мысль в двустишии Феодора Студита[108]:

На иконы взирая, ты достигаешь
Несказанного вида небесных зрелищ.

При этом иконопочитатели утверждали, что связь изображения с прототипом осуществляется не естеством (φυσις), а благодаря божественной энергии. Поднимая вопрос об энергии, иконопочитатели перешли от христологических споров к новому этапу богословских распрей — об отношении божества к людям, о мистических связях божества с человеком.

Икона в представлениях иконопочитателей облегчает связь человека с божеством. Подобно тому, как бог пришел к людям через вочеловечение Христа, человек через лицезрение иконы ощущает действие энергии божества и как бы приобщается мистическому единению с божеством («деификации»). Иконоборцы же утверждали, что этого можно достичь только через таинство причащения, где под видом хлеба и вина верующий получает благодать божью, и что поэтому истинным образом Христа является не его изображение, а евхаристия.

Хотя иконоборцы выступали против культа икон, изображение креста они считали священным. Догматически иконоборчество обосновывало культ креста тем, что в миссии Христа важна не столько его земная жизнь и чудеса, сколько его искупление человечества страданиями и смертью на кресте.

18 июня 741 г. умер Лев III, и престол перешел его сыну Константину, воспитанному в духе фанатичного иконоборчества[109]. Подобно своему отцу, он был императором-полководцем, близким к фемному войску. Но он был непопулярен среди городской знати, распространявшей о нем всевозможные порочащие слухи. Во враждебных кругах ему дали прозвище Копроним (в славянских памятниках: «гноеименитый»), утверждая, что младенцем при крещении он обмарался в купели. Его называли Каваллинос («кобылятник») — за пристрастие к лошадям. В византийских источниках нет более презренного имени, чем Константин V. Победившая партия иконопочитателей полностью овладела историографией, и вплоть до конца Византии все хроники единогласно проявляют лютую ненависть к Константину V.

Его вступление на престол стремились использовать противники провинциальной знати. Во главе заговора стал известный сторонник иконопочитания стратиг фемы Опсикий Артавасд, зять Льва III. Он неожиданно напал на Константина во время похода против арабов, а константинопольское население провозгласило Артавасда императором. Культ икон был восстановлен. Но если Опсикий был за Артавасда, то прочие фемы решительно выступили против него, и после 16-месячной гражданской войны Константинополь 2 ноября 743 г. бы взят фемными войсками. Феофан сообщает, что Константин приказал провинциальным архонтам грабить дома константинопольских горожан[110], масса сторонников Артавасда была осуждена. После разгрома константинопольской знати власть Константина окрепла, и иконоборчество снова стало политикой империи. Можно предполагать, что именно после подавления восстания Артавасда фема Опсикий была разделена на три фемы — Оптиматов, Вукелариев и собственно Опсикий.

Политика укрепления центральной власти империи и расширения границ была основным стремлением провинциальной знати, овладевшей государственным аппаратом. При Константине V в основном эта политика проводилась удачно.

Успешными были походы Константина в Исаврию. Германикия была занята, часть Сирии отошла к Византии. Германикия была вновь отвоевана арабами в 768 г., а в 770 г. арабы проникли в Малую Азию, но были наголову разбиты фемными войсками. Во время успешных походов Константин переселял христианское население захваченных областей в европейские провинции. Успехам Константина способствовали смуты в халифате; династия Омейядов была свергнута, центр халифата перенесен в Багдад.