История Петербурга в городском анекдоте

Мрачным памятником Большому террору в Ленинграде стало огромное административное здание на Литейном проспекте, по иронии судьбы названное в народе Большим домом.

История этого дома началась в феврале 1917 г., когда восставшим народом был подожжен и затем разрушен один из символов свергнутой монархии Окружной суд, построенный еще в XVIII в. архитектором В. И. Баженовым на углу Шпалерной улицы и Литейного проспекта. Развалины суда долгое время так и стояли, напоминая о разрушительном красном пламени революции. Рядом с Окружным судом на Литейном проспекте стояла Сергиевская Всей Артиллерии церковь, возведенная в конце XVIII в. в память о национальном герое Древней Руси Сергии Радонежском. В начале 1930-х гг. она была взорвана. В 1931–1932 гг. на месте этих двух зданий, вдоль Литейного проспекта в квартале между Шпалерной и Сергиевской улицами, были выстроены два административных здания: № 4 — по проекту архитекторов А. И. Гегелло, Н. А. Троцкого и А. А. Оля и № 6, спроектированного И. Ф. Безпаловым.

Выбор места для строительства Большого дома был не случайным. Оба вновь возведенные здания, объединенные общими переходами и коридорами, были также соединены еще с одним зданием — старинной царской тюрьмой, расположенной на участке № 25 по Шпалерной улице. Еще до революции это был знаменитый Дом предварительного заключения (ДПЗ), широко известный в свое время по фольклорному имени «Шпалерка». Здесь сидел сам Владимир Ильич, и именно здесь, если верить местным преданиям, он неоднократно «ел чернильницу, изготовленную из хлеба, и запивал чернилами из молока». В мрачном фольклоре советского периода истории тюрьмы ее аббревиатура — ДПЗ — хорошо известна расшифровкой («Домой Пути Забудь») и пресловутыми «Шпалерными тройками» — внесудебными органами из трех человек, назначенными от КГБ и ВКП(б). Через эти пресловутые «тройки» прошли десятки тысяч расстрелянных и замученных в советских тюрьмах и лагерях людей. О «Шпалерке» пели песни, слова которых до сих пор с содроганием вспоминают пережившие ужасы заключения питерцы:

Шпалерка, Шпалерка,
Железная дверка…

Мало чем отличалось от песенного и поэтическое творчество, посвященное этой городской тюрьме. Те же болезненные и тягостные темы безнадежного одиночества в каменных казематах:

На улице Шпалерной
Стоит высокий дом.
Войдешь туда ребенком,
А выйдешь стариком.

* * *

Литейный, четыре,
Четвертый подъезд.
Здесь много хороших
Посадочных мест.

С 1932 г. в помещениях всех трех зданий расположилось управление НКВД — зловещая организация, получившая в народе соответствующие прозвища: «Жандармерия» или «Черная сотня». Деятельность этого мрачного института советской власти оставила неизгладимый след в судьбах сотен тысяч ленинградцев. Столь же характерными были фольклорные наименования самого комплекса этих сооружений. Кроме известного уже нам микротопонима Большой дом, у него были и другие народные названия: «Собор Пляса-на-крови» и даже «Малая Лубянка» — по аналогии с печально знаменитой московской Лубянкой.

Большой дом стал страшным символом беззакония и террора, знаком беды, нависшей над городом. В 1950-х гг., когда деятельность НКВД была предана огласке, начали появляться первые оценки, которые народ формулировал в анекдотах.

Приезжий, выходя из Финляндского вокзала, останавливает прохожего:

— Скажите, пожалуйста, где здесь Госстрах?

Прохожий указывает на противоположный берег Невы:

— Где Госстрах не знаю, а госужас — напротив.

«Армянское радио» спросили:

— Что такое комочек перьев, а под ним ужас?

— Это воробей сидит на крыше Большого дома.

Согласно одной из легенд, Большой дом под землей имеет столько же этажей, сколько над ней. В фольклоре это легендарное обстоятельство превратилось в расхожий символ:

— Какой самый высокий дом в Ленинграде?

— Административное здание на Литейном проспекте. Из его подвалов видна Сибирь.

– Что выше: Большой дом или Исаакиевский собор?

— Конечно, Большой дом. С Исаакиевского собора виден Кронштадт, а с Большого дома — Соловки и Сибирь.