История Пенденниса, его удач и злоключений, его друзей и его злейшего врага

Лора воротилась домой только вечером; и как назло ее привез из Клеверинга мистер Пинсент. Бедняжка не могла отказаться от его услуг, но Артур Пенденнис, увидев его, сделался чернее тучи. Лора это заметила и огорчилась; Элен же в своем нетерпении ничего не замечала; желая, очевидно, чтобы объяснение состоялось немедленно, она вскоре после приезда Лоры собралась спать и уже встала с софы, на которой она теперь обычно проводила время, пока Лора сидела возле нее с книгой или рукоделием. Но едва Элен поднялась, Лора, вспыхнув, проговорила чуть дрожащим голосом, что очень устала с дороги и хочет спать; таким образом, замысел вдовы опять сорвался, и мистеру Пену пришлось остаться в неизвестности до завтра.

Это вынужденное ожидание в прихожей, когда ему нужна была аудиенция, уязвило его самолюбие. Всемогущему султану не подобает ждать! Однако он смирился и отлично проспал ночь, а когда открыл глаза, было уже утро, и мать стояла у его изголовья.

- Пен, милый, вставай! - говорила она. - Не ленись. Ты только посмотри, какое утро! Я с самой зари не могла сомкнуть глаз, и Лора уже час как в саду. В такое утро грех сидеть в комнатах.

Пен рассмеялся. Не трудно было догадаться, о чем думает эта простодушная женщина.

- Ну и притворщица! - сказал он, целуя мать. - Ну и тонкий дипломат! Неужели никто не спасется от ваших козней? Вы и на единственного своего сына имеете виды?

Элен, ободренная его веселостью, тоже засмеялась... закраснелась... затрепетала. Она себя не помнила от счастья, эта добрая, нежная сваха, чье самое большое желание вот-вот должно было исполниться.

Итак, обменявшись с Артуром лукавыми взглядами и торопливыми словами, Элен вышла из спальни, а наш герой, восстав с ложа, обрядил свою августейшую особу, побрил державный подбородок и спустя полчаса вышел в сад на поиски Лоры. Наводя красоту, он предавался невеселым размышлениям: "В угоду матушке, - думал он, - я свяжу себя на всю жизнь. Лора прекрасная девушка и... и она отдала мне свои деньги. Если б только я их не принял! Если б только мне не нужно было исполнить этот долг! Но раз обе женщины так хотят этого брака - что ж, я, наверно, должен их уважить, и нечего больше тянуть. Не так уж это мало - осчастливить два благороднейших сердца". Как видим, когда дошло до дела, Пен не радовался, а был даже скорее печален и воображал, что приносит большую жертву.

Мисс Лора, отправляясь в сад работать, облекалась в своего рода униформу, которая, по утверждению многих, была ей очень к лицу. Для защиты от солнца она носила соломенную шляпу с широкими полями и совершенно ненужными лентами. Поверх платья надевала длинную блузу или халат, ловко перехваченный в талии кушаком, а руки, для предохранения их от шипов своих любимых роз, прятала в кожаные перчатки, придававшие ей вид воинственный и решительный.

В ее улыбке Пену почудилась та же насмешка, с какой она смотрела на него в вечер бала, и его снова кольнуло воспоминание о пережитом позоре. Но Лора, увидев, с каким угрюмым, озабоченным видом он идет по дорожке, пошла ему навстречу, глядя открыто и приветливо, и протянула ему руку в кожаной перчатке, которую мистер Пен и соизволил пожать. Однако трагическое выражение все не сходило с его лица, и во взгляде, обращенном на Лору, была торжественная скорбь.

- Извини, что в перчатке, - смеясь, сказала Лора. - Мы что, неужели опять сердимся?

- Зачем ты надо мной смеешься? - спросил Пен. - И тогда, в Бэймуте, смеялась и перед всеми выставила дураком.

- Артур, милый, я не хотела тебя обидеть. Но и ты и мисс Бомбл выглядели так уморительно, когда... когда вы столкнулись, что я просто не могла отнестись к этому серьезно. Право же, Пен, это такой пустяк! А уж если кого жалеть, так мисс Бомбл!

- А будь она неладна! - вспылил Пен.

- Чего уж тут ладного! - подхватила Лора. - Ты-то мигом вскочил; а она, бедняжка - никогда не забуду! - как села, так и сидит в своем красном платье и озирается по сторонам... - Лора скорчила гримасу, изображая, как выглядела мисс Бомбл, однако тут же спохватилась. - Нехорошо над ней смеяться. А вот над тобой, Пен, следует посмеяться, если ты мог расстроиться из-за такой безделки.

- Кому-кому, а тебе, Лора, не должно надо мной смеяться, - проговорил Пен с горечью.

- Это почему? Разве ты такой уж великий человек?

- Ах нет, Лора. Я - жалкий человек. Довольно ты надо мной издевалась.

- Ну что ты, Пен! У меня и в мыслях не было тебя обидеть. Неужели сестре нельзя и пошутить с тобой, ты же умный человек! - И она снова протянула ему руку. - Ну прости меня, больше не буду.

- Вот эта твоя доброта мне горше всех издевок, - сказал. Пен. - Ты всегда оказываешься выше меня.

- Как! Выше великого Артура Пенденниса? Возможно ли это? (Не исключено, что в характере Лоры, наряду с добротой, было и немножко коварства.) Неужели ты считаешь, что женщина может быть равна тебе?

- Тем, кто оказывает благодеяния, не пристало глумиться. Мне и без того не сладко быть тебе обязанным. Ты меня презираешь, потому что я взял твои деньги, и я достоин презрения; но с твоей стороны это невеликодушно.