История одной судьбы

- Знает. - Это он сказал уверенно. - Но все хочет сделать по-своему.

- Ну, а если поконкретней? Как - по-своему? - Анна вглядывалась в своих собеседников. - Что-то не пойму... Да где же она?

Милочка усмехнулась:

- Не торопится!

- Она у вас всегда так? - опять обратилась Анна к Челушкину.

- Нет, не всегда, но бывает. - Он сердито взглянул на Тасю. - Ты сказала - кто ее ждет?

Тася пожала плечами.

Анна усмехнулась.

- А может, она и не слышала обо мне?

- Ну да! - убежденно воскликнула Тася. - Ах, говорит, это секретарь райкома, что ли? Скажи, говорит, сейчас приду.

За дверью послышались шаги, дверь отворилась, и появилась Аверина.

Высокая... Что она высокая, Анна помнила по первой встрече в Суроже. В коротком модном пальто из голубоватого драпа с начесом... Анна сразу определила - дорогое пальто. Пальто, какое не по карману сельскому агроному. В серых остроносых туфельках. Деревенская улица еще в снегу, в грязи, но Аверина не пожалела туфель. Малиновый шарфик...

Плоское лицо, монгольские черты, скулы слегка выдаются, косой разрез глаз. В общем, довольно простое лицо. Но раскрашена дерзко: и губы, и брови, и глаза подведены...

Очень не похожа на Анну, какой она себя помнит в Мазилове.

Однако Анна заранее готова простить этой девчонке ее заносчивость и даже легкомыслие, лишь бы она оказалась знающей и восприимчивой, лишь бы из нее можно было слепить что-нибудь подходящее для "Рассвета", для Сурожа, для всей этой трудной стремительной жизни.

Аверина остановилась посреди комнаты, огляделась.

- Здравствуйте, с кем не видалась. Здравствуйте, товарищ Гончарова...

Но не подошла, и Анна вынуждена была сама подняться, чтобы подать руку Авериной.

- Долго, - упрекнула, не сдержалась Анна. - Минут двадцать ждем.

- Красилась, - независимо объяснила Аверина. - Не люблю выходить из дому растрепой.

- А для кого... - спросила было озадаченная Анна. - Для кого ж это вы мажетесь?

Она медленно обвела взглядом окружающих - Челушкина, Милочку, двух девчушек... Действительно, для кого?

- А для себя, - ответила Аверина с легким вызовом. - Главным образом для себя.

Вот это-то Анна и должна в ней сломить! Таких девочек надо переделывать. Анна готова отдать ей весь свой опыт, подарить всю свою заботу, лишь бы воспитать из нее настоящего человека.

Они смотрели друг на друга, и Аверина поняла, что Гончарова не хочет замечать ни ее вызывающего тона, ни остроносых туфелек, так контрастирующих рядом с рабочими сапогами Челушкина.

Однако ничто не изменилось ни в лице, ни в позе Авериной, и лишь во взгляде, который она бросила на свои заляпанные туфли, в короткой паузе и еле уловимой краске на лице Анна своим чуть ли не материнским чутьем безошибочно уловила запрятанную куда-то внутрь растерянность очень молодого и очень самолюбивого существа, во что бы то ни стало пытающегося сохранить чувство собственного достоинства.

- Я к вам по поводу севооборота, - сухо сказала Анна. - Я бы хотела, чтоб вы познакомили меня...

Аверина загадочно посмотрела на Анну.

- Но ведь в район, в сельхозинспекцию, все представлено...

- Видите ли, я сама агроном, - пояснила Анна. - И работала именно в этом колхозе. Мне бы хотелось вас послушать. Чтобы вы сами показали...

Неожиданно для самой себя она потеряла нить разговора. Аверина не шла ей навстречу. Слушала и молчала. Разговор не получался.

- Знаете что, пойдемте-ка лучше в поле, - предложила вдруг Анна. Посмотрим, посоветуемся. Там вы мне все и объясните...

- Хорошо, - с облегчением согласилась Аверина. - Но только я должна сбегать к себе. В таком виде...

Она покосилась на свои испачканные туфли.

- Мы зайдем к вам по дороге, - сказала Анна. - Вы переоденетесь, а я посмотрю, кстати, как вы живете.

LXIII

Анна мысленно рисовала себе жилье Авериной. Кровать. Стол Этажерка с книгами. На стене платья под простыней. Ну, пусть не под простыней, пусть гардероб... Но очутилась она в очень непривычно обставленной комнате, точно перенесенной из какой-нибудь модной московской квартиры. Окна в комнате, конечно, невелики, рамы похожи на решетки, потолок невысок, и пол не паркетный, словом, комната как комната, как десятки комнат в Мазилове, но у Авериной она выглядит совсем не так, как представляла себе Анна. Вместо кровати широкая, застеленная ковром тахта, никаких этажерок - вся стена в асимметричных полках, заставленных безделушками и книгами, окна задергиваются одной пестрой шторой, свисающей от потолка до полу, полированный гардероб, радиола, на стенах странные рисунки - какие-то танцовщицы в голубом, узкоглазая девушка с веером, похожая... Да, очень похожая на Аверину!

- Садитесь, - пригласила Аверина. - Я сейчас.

Анна с любопытством осматривалась.

- Вас как зовут? - спросила она Аверину.

- Люся.

- А полностью?

- Людмила.

- А по отчеству?

- Петровна, - сказала Аверина. - Но зовите просто Люся, меня все так зовут.

И опять что-то детское прозвучало в ее голосе. Похоже, она сама сейчас радовалась, что Гончарова не приняла всерьез ее браваду, и боялась потерять тот оттенок простоты и задушевности, который, кажется, промелькнул в их разговоре.