История одной гречанки

Объяснение мое с господином де С *** не произвело на него никакого впечатления; наоборот, он вообразил, будто теперь может еще настойчивее добиваться ее любви. Сначала его несколько сдерживало опасение стать в некоем роде моим соперником. Узнав же, что я довольствуюсь одной только дружбой с Теофеей и что меня побуждает противиться его увлечению лишь ее собственная просьба, он мне заявил, что при той жгучей страсти, какая пылает в его сердце, он не намерен отступать только из-за равнодушия красавицы и не будет терять надежды, а, как и полагается влюбленному, своим постоянством и преклонением станет добиваться того, чего не принесли ему ни личные его качества, ни ответная склонность возлюбленной. Я предсказал ему, что, поскольку Теофея ясно высказалась на этот счет, все его попытки будут бесплодны. Но это ничуть не охладило его, особенно после того, как я в осторожных выражениях признался, что мне никогда не удавалось добиться ее благоволения, которое могло бы внушить какие-либо сомнения относительно ее благонравия. Как только здоровье ее несколько окрепло и она уже могла не отказываться от некоторых увеселений, он принялся отвлекать ее от грусти празднествами и концертами. Теофея принимала в них участив скорее по снисходительности, чем по склонности, особенно когда заметила, что я не только не противлюсь этому, а охотно участвую в развлечениях вместе с нею. Господин де С *** был всего лишь сыном негоцианта, и если бы оказалось, что его влекут к этой прелестной девушке ее высокие достоинства, то я не видел бы ничего дурного в его готовности на ней жениться. Как ни упорствовал бы Кондоиди в нежелании назвать ее своей дочерью, я засвидетельствовал бы, что он ей отец, ибо доказательства, коими я располагал, не вызывали у меня ни малейших сомнений. Между тем господин де С ***, делившийся со мною иногда своими чувствами, никогда не упоминал о браке. Тщетно пытался я навести его на эту мысль разными соображениями, из коих он мог бы, по крайней мере, заключить, что я одобряю его страсть только при таком условии. Не замечая в нем особой готовности к женитьбе, я решил, дабы оправдать свою снисходительность к его любовным устремлениям, откровенно поделиться с ним своими мыслями.

Итак, по странной превратности судьбы, не кто иной, как я, брал на себя задачу завоевать его для Теофеи и готов был расстаться с нею навсегда, отдав ее в жены другому. Помимо ее интересов, которыми я руководствовался прежде всего, я принимал во внимание и то, что в Париже мне будет трудно избежать кривотолков касательно моих отношений с нею; правда, я еще не был в том возрасте, когда любовь смехотворна, но у меня имелись виды на карьеру, не согласовавшиеся с такого рода связью.

Я вполне откровенно говорил с господином де С ***, а он так же откровенно ответил, что Теофея до того дорога ему, что он хотел бы жениться на ней, однако должен считаться с семьей и не может легкомысленно совершить поступок, который навлечет на него родительский гнев, но, уже выйдя из возраста, когда человек зависим, он охотно вступил бы с нею в тайный брак и предоставил бы мне выработать условия и пути к его осуществлению. Я всесторонне обдумал его предложение. Хотя замужество Теофеи вполне соответствовало моим желаниям, я решил, что не пристало мне способствовать такому браку, ибо он не сулил ей особого счастья, раз она вынуждена будет долгие годы хранить свое положение втайне, зато брак этот грозит повредить благосостоянию господина де С ***, поскольку женитьба рано или поздно поссорит его с семьей. Поэтому я сказал ему напрямик, что тайный брак не подходит Теофее, и даже не стал отрицать, что считаю его план оскорбительным, чем он был весьма огорчен.