История - нескончаемый спор

Однако в любом случае только посредством всестороннего анализа картины мира можно приблизиться к пониманию сущности человека в данной социальной среде. Выявляя целостность общественного поведения человека, историко-антропологическое исследование стремится охватить по возможности все уровни его бытия, «от чердака до подвала», как сказал известный французский ученый М. Вовель. Социально и культурно детерминированное поведение индивидов и групп, проявляющееся в сфере политики, хозяйства, художественного творчества, общественной мысли или религии, — таков, повторяю, предмет исторической антропологии.

Явления, долгое время принимавшиеся за «чисто экономические», которым искали соответствующие объяснения, при включении их в более широкий исторический контекст, при рассмотрении их как компонентов целостной системы, оказываются «узлами», где соприкасаются и переплетаются самые разные аспекты жизни людей — и материальные, и духовные. Например, обилие кладов, запрятанных скандинавами в эпоху викингов, не удается полностью объяснить стремлением скандинавов сохранить свои богатства, чтобы впоследствии использовать их в земных целях. Для понимания обычая укрывать монеты и драгоценности в земле, в болотах, на дне моря, т. е. явно в таких местах, откуда их никто не мог извлечь, нужно знать о представлениях этих людей о потустороннем мире, о магической «удаче», материализуемой в драгоценных металлах.

Социальное, экономическое, религиозное начала, обособляемые исследовательской мыслью, в действительной истории выступали в теснейшем переплетении и взаимодействии. В высшей степени опасно навязывать миру людей иной эпохи систему координат, которая отличает современное общество. Препятствием для более адекватного понимания явлений истории служит то обстоятельство, что историки нередко исходят из априорного убеждения, согласно которому субъективные побуждения, представления и верования людей суть лишь «внешняя оболочка», скрывающая от нас материально-экономическую природу объективного исторического процесса.

Но история не может обходить стороной сложные констелляции реальной жизни и недооценивать или игнорировать тот смысл, который в свои поступки вкладывали участники и творцы исторического процесса. Историческая антропология стремится обнаружить логику, которой руководствовались люди изучаемой эпохи, даже — и в особенности — если эта логика может показаться, с нынешней точки зрения, иррациональной, странной, нелепой. Средневековый феодал, сжигая на глазах других рыцарей конюшню с дорогостоящими лошадьми или засевая поле монетами, безумен с точки зрения норм экономического поведения, принятого в буржуазном обществе, но с точки зрения феодальной этики, ориентированной на демонстрацию доблестей, в том числе расточительности, он вел себя пусть экстравагантно, но вполне логично.

Картина исторической действительности, выступающая в лаборатории исследователя, в огромной мере определяется тем вопросником, которым он руководствуется при анализе источников, и чем богаче анкета, чем активнее исследовательская пытливость, тем больше эти памятники могут сообщить историку. Новые вопросы, часть которых была выше бегло упомянута, будучи заданы источникам, стимулируют раскрытие заключенных в них тайн, продвижение вглубь, обогащение науки новыми результатами. Но дело отнюдь не сводится к «расцвечиванию» сухой канвы исторического повествования экзотическими красками. Речь идет о куда более серьезном сдвиге в «ремесле историка», касающемся самого существа дела.

Историческая антропология ставит перед собой задачу исторического синтеза, преодолевая разобщенность социального и культурологического принципов исследования. Значимость этого подхода заключается в попытке наполнить социально-экономическую действительность человеческим содержанием и понять духовную жизнь общества как неотъемлемую сторону социального организма, в качестве необходимого компонента его функционирования. Иными словами, задача заключается в более углубленном и емком истолковании самого социального.

Новые подходы к осмыслению истории диктуют необходимость преодоления разобщенности наук о человеке. Углубленное понимание мировидения людей разных эпох, изучение их сознания и поведения требуют применения междисциплинарного или, точнее, полидисциплинарного исследования. Надобно объединение усилий историков, этнологов, демографов, социологов, философов, филологов, искусствоведов, усилий всех специалистов, которые изучают те или иные аспекты человеческого поведения и соответствующей картины мира, складывающейся в сознании людей на определенной стадии развития общества и в рамках определенной культурной традиции. Во всех упомянутых науках содержится возможность синтезированного подхода, но такие возможности должны быть выявлены и скоординированы в общем контексте антропологически ориентированной истории.