История - нескончаемый спор

К этому итогу привела нас и многолетняя тенденция толковать историю как поприще развертывания абстрактных законов, рассматриваемых скорее в понятиях и терминах политической экономии, нежели собственно исторических. Проблема объяснения в истории нередко сводится к отсылке к общим закономерностям без должного внимания к исторической конкретике, к индивидуальному, и марксистский историзм, образцы которого оставлены нам его творцами, неприметно подменяется «социальной физикой». «Действие», скажем, усиление эксплуатации, автоматически вызывает «противодействие», восстание. Между тем законы истории не действуют помимо людей — активных участников исторического процесса, наделенных мыслями и эмоциями, и потому невозможно понять их действия, индивидуальные или коллективные, не принимая в расчет их психологию, религиозные и иные представления и настроения, их культурный багаж и традиции.

Размежевание наук о человеке имело своим последствием разведение отдельных аспектов человеческой жизни по разным отраслям знания. Результаты этого разрыва наглядно видны в любом учебнике истории: вслед за главами, посвященными изложению хода исторического процесса, как бы «под занавес» дается очерк состояния культуры, по существу никак не связанный с предыдущим материалом. Духовная жизнь предстает в виде некоего необязательного добавления к «серьезной» истории формаций, обществ, экономической и социальной истории, как если б эта духовная жизнь существовала совсем у других людей, не тех, кто трудился, воевал, вел классовую борьбу. Культуре при этом отводится роль своего рода «архитектурного излишества», виньетки на фронтоне социально-экономического здания. Но ведь в реальной жизни те самые люди, которые занимают определенные позиции в общественном материальном производстве, являются творцами культуры, ее потребителями, живут идеями и образами культуры, говорят на ее языке. В результате сущностный синтез подменяется «синтезом переплетчика».

Материальное и духовное производства нельзя разрывать, ибо они замыкаются на человеке, труженике, творце культуры. Следовательно, человек как деятельное социальное существо, со своими идеями и представлениями, чувствами и субъективным миром, и должен занять центральное место в историческом исследовании.

Обезличив историю, потеряв в ней человека, мы, вполне естественно, стали терять и своего читателя. Ведь он хочет узнать о том, как жили люди в далеком и недавнем прошлом, каковы были их мысли, эмоции, верования, обычаи, поступки, их быт, короче, конкретика их жизни. Лишенные исторической плоти, тощие социально-экономические абстракции, навязшие в зубах еще со школы, мало занимают читателя. Это означает, что историческая наука как существенная форма социального самосознания общества не выполняет своей мировоззренческой функции. Она не ощущает тех импульсов, которые исходят от нашего общества, от людей, жаждущих соприкоснуться с прошлым, но с прошлым живым, пульсирующим мыслью и чувствами и при этом не раскрашенным своевольной фантазией исторических беллетристов, прошлым, раскрывающим свои заманчивые тайны перед пытливым исследователем.

Осознание опасности дегуманизации и разобщенности наук о человеке поставило ныне в повестку дня задачу их интеграции. Разумеется, речь не идет о каком<го возврате к прежнему состоянию или о простом суммировании данных разных научных дисциплин.

Вопрос состоит в выработке такого подхода в рамках исторического исследования, который расширил бы его горизонты и обогатил новой проблематикой.

Настоятельная потребность современной науки — мыслить системами. Исподволь, в процессе исследовательской практики вырабатывается новый тип мышления историка — стремящегося к раскрытию новых аспектов истории или же к принципиально новому осмыслению уже изучавшихся аспектов, но в ином, более емком и в принципе всеобъемлющем контексте. Проблемы экономического, социального, политического или идеологического порядка осмысливаются при этом не изолированно одна от другой, но в комплексе, как компоненты единой социально-культурной системы и рассматриваются в качестве выражений социально-культурной целостности.

Ответом современной научной мысли на упомянутые выше деформации явилось возникновение нового направления, получившего название исторической антропологии, или антропологически ориентированной истории. В ее задачи входит изучение социального поведения людей как системы и человеческого индивида в качестве структурной единицы в рамках социума. Постулат исторической антропологии — синтез всех форм поведения и сознания общественного человека, синтез, служащий средством более глубокого, полного и всестороннего понимания исторического процесса.