История мировой цивилизации

В течение XVI столетия оттоманские султаны завоевали Багдад, Венгрию, Египет и большую часть Северной Африки, и с помощью флота сделались хозяевами Средиземного моря. Они чуть было не взяли Вену и наложили дань на императора. В общем, в XV столетии можно отметить лишь два факта, идущие вразрез с общим упадком христианского владычества: одним из них было восстановление независимости Москвы (1480 г.); другой – постепенное отвоевание Испании христианами. В 1942 году последнее из мусульманских королевств на полуострове, Гренада, перешло к королю Фердинанду Арагонскому и его супруге королеве Изабелле Кастильской.

Однако, гордыня оттоманов была сломлена лишь в 1571 году, в морском бою при Лепанто, когда над водами Средиземного моря было восстановлено первенство христиан.

Глава XLIX. Умственное возрождение европейцев

На протяжении всего XII столетия европейская мысль подавала немало признаков своего оживления и освобождения и была накануне возобновления древнейших научных изысканий греков и отвлеченных умозрений в духе итальянца Лукреция. Причин этого возрождения было много, и они были очень сложны. Прекращение частных войн, более высокий уровень жизненных удобств и большая безопасность, воцарившиеся после крестовых походов, а также толчок, данный человеческому уму и этими экспедициями, обогатившими его новым опытом, – все это подготовило и обусловило собою возрождение мысли. Торговля вновь оживилась; города возвращались к удобной и спокойной жизни; повышался уровень образования духовенства, просвещение распространялось и среди мирян. XIII и XIV столетия являются периодом развития независимых или почти независимых городов, каковы, например, Венеция, Флоренция, Генуя, Лиссабон, Париж, Брюгге, Лондон, Антверпен, Гамбург, Нюренберг, Новгород, Висби и Берген. Все это были торговые города, посещаемые путешественниками, а когда люди путешествуют и торгуют, они неизбежно о многом толкуют и размышляют. Полемика пап и монархов, явная бесчеловечность и несправедливость преследований еретиков, – все эти факты заставляли людей сомневаться в авторитете церкви, подвергать критике и обсуждать самые основные вопросы.

Мы видели уже, каким образом арабы способствовали воскрешению Аристотеля в Европе, видели также, что Фридрих II сыграл роль посредника между возрождающейся европейской мыслью и влиянием арабской философии и науки. Еще большее влияние, в смысле сообщения умственных толчков, оказали евреи. Самый факт их существования был как бы вызовом притязаниям церкви. Наконец, тайные и заманчивые исследования алхимиков распространялись все шире и побуждали людей к, хотя незначительным и скрытым, но все же плодотворным занятиям экспериментальными науками.

Умственное движение захватило не только одни независимые и образованные классы. Мысль простонародья также пробудилась и заработала с беспримерной во всей мировой истории силой. Невзирая на роль священников и на свои гонения, христианство, казалось, разносило элементы умственного брожения повсюду, куда проникало его учение. Оно устанавливало прямую зависимость между совестью отдельною человека и богом справедливости, так что в известных случаях человек осмеливался уже составить свое собственное мнение о князьях, прелатах или же, наконец, о религии. Философские споры возобновились в Европе с XI столетия; в Париже, Оксфорде, Болонье и в других центрах существовали крупные и быстро развивавшиеся университеты. Средневековые схоластики поднимали и усиленно обсуждали ряд вопросов о ценности и значении слов, производя таким образом подготовительную работу, необходимую для точного мышления последующего научного века. Совершенно особняком, благодаря своему замечательному гению, стоял Роджер Бэкон (около 1210–1293 гг.), францисканский монах из Оксфорда, отец современной опытной науки. Имя его должно быть поставлено в истории мышления на втором месте после Аристотеля. Писания его представляют собой непрерывное бичевание невежества. Он указал своему веку на его невежество, и это было необычайно смелым шагом с его стороны. В наши дни всякий может объявить, что глупость мира равняется его напыщенности, что его порядки примитивны и нелепы, а его учения – лишь ребяческая болтовня, не подвергаясь при этом никакой физической опасности. Но средневековые люди, если только не умирали от чумы или от голода и не подвергались избиениям, были страстно убеждены в мудрости и совершенстве своей веры и были расположены весьма жестоко мстить за всякие нападки на нее. Писания Роджера Бэкона были подобны вспышке молнии в глубоком мраке. Он сочетал с нападками на современное ему невежество могучую проповедь необходимости расширения и углубления человеческого познания. В его страстных доводах необходимости опытного познания и собирания фактов оживал дух Аристотеля. «Опыт, опыт и опыт», – таков был припев Роджера Бэкона.