История как материал для психологии (или о том, как испортился Демьян Бедный)

«“Ленин с Троцким наша двойка”. Как же так? Как мог человек, делавший предательские заявления сиятельному послу кайзера, оказаться В “двойке" с Лениным? А где же Сталин? Разве Демьян Бедный, живший в Кремле, встречавшийся со всеми верхами партии, даже, как говорят (?), обедавший в столовой Совета народных комиссаров, оставался в неведении насчет того, что “двойка” — это Ленин со Сталиным? Или Демьян Бедный не знал Сталина? Нет, он работал с ним еще в легальных большевистских изданиях, начиная с 1911 года, а может быть, и раньше. Он отлично знал Сталина, его прошлое, его удельный вес, его интеллектуальные ресурсы. Демьян знал, что писал.

А если б не знал, то как "Известия", официальный правительственный орган, напечатали стихи, где по ошибке вместо Сталина прописан Троцкий? Или это было сделано просто для рифмы? Как и почему, наконец, молчала партия по поводу святотатственных стихов?.. К этому надо добавить: никто Демьяну Бедному хвалительных стихов не заказывал — не до того тогда было, и люди были не те, стихи просто выражали то, что носилось в воздухе... Если в 1919 году сам Бедный, подхваченный великой волной, выполнял литературный заказ масс, то в 1936 году он выполняет только заказ Сталина. Этот заказчик преследует отнюдь не литературные, а чисто практические цели. Демьяну Бедному, как мы уже знаем, приказано: обосновать необходимость отправить Троцкого “туда, откуда нет возврата”. Выполнение этого задания Сталин, очевидно, собирается поручить “поэтам” из школы генерального комиссара Ягоды. Так и запишем!».

Не берусь судить о том, какие основания есть у г. Троцкого для прозрачного намека, содержащегося в последних словах. Я должен лишь беспристрастно, с одинаковой любовью к обеим сторонам, отметить следующее: книга Ботмера вышла в 1922 году: год ее выхода я в своем очерке указал. Поэтому г. Троцкий напрасно обвиняет «Известия» в том, что они его поставили рядом с Лениным «примерно через 16 месяцев после мнимых признаний Троцкого Мирбаху»: «Известия», очевидно, не могли знать в 1919 году, что Ботмер напечатает в 1922, — еще один пример того, как свободно обращается с фактами г. Троцкий.

По существу я должен, однако, здесь с ним согласиться: да, конечно, «Демьян знал, что писал». Знает он это и теперь. Боюсь только, что литературный заказ он получал и тогда не от «масс». Не массы, а г. Троцкий пожаловал в свое время орденок «Демьяну Бедному, отважному кавалеристу слова» (как не массы, например, называли именем г. Троцкого разные, теперь давно переименованные, города). Везде и всегда есть поэты, угадывающие волю начальства и с полной готовностью пишущие стишки в честь людей, которые имеют возможность раздавать ордена (и не только ордена),—вчера воспевал Троцкого, сегодня Сталина, а завтра, быть может, будут воспевать Гитлера. Если угодно, можно это передать и словами г. Троцкого: «стихи выражают то, что носится в воздухе». Тогда была одна «великая волна», теперь другая, столь же великая: колхозы стоят польской войны. Во всяком случае, нам чрезвычайно трудно согласиться с г. Троцким в том, что «люди были не те». Он уверен, или уверяет, что Сталина теперь превозносят подхалимы и мошенники, тогда как его в свое время превозносили благороднейшие граждане. Правда, это в действительности весьма часто одни и те же люди, вроде того же Демьяна Бедного. Но они, видите ли, с той поры испортились совершенно: тогда они были подхвачены «великой волной».