История двух беглецов. Повесть

Вскоре он забыл об этой истории из своей жизни, настолько незначительной, что мы даже не считали нужным писать о ней, потому что, следуя за своим героем Данькой Соколовым, мы рассказываем не обо всём, что было в его жизни, а только о том, что он сам считал важным и помнил, а об этой истории ни разу не вспоминал и вспомнил только сейчас, когда стоял перед товарным поездом, состоявшим из пятидесяти шести вагонов, на иных из которых красовались, летя по всей стране, ликующие слова:

ПРИВЕТ ТЕБЕ, НАДЯ!

Глава 11. ВОЗВРАЩЕНИЕ БЛУДНОГО СЫНА

На пороге его поджидала мама с сумочкой в руке, одетая в болонью. За нею, скрестив руки на груди, стоял Автандил Степанович. Алла Николаевна чуть побледнела и отступила в глубь прихожей. Автандил Степанович посторонился к стене. Данька с независимым видом прошёл на кухню и первым делом включил на полную мощь репродуктор. Он взял помойное ведро и под молчаливые взгляды взрослых неторопливо направился во двор. На помойке он выбросил мусор и выудил из съестных отбросов чёрствый хлеб, подгорелые куски манной каши и кое-что ещё. Затем, обогнув дом, проник в садик и сгрузил продовольствие в подвал Мурзаю, после чего и вернулся домой. Алла Николаевна и Автандил Степанович стояли в тех же позах, словно восковые куклы.

Выполнив свой долг перед Мурзаем, Данька прошёл в комнату и уселся за стол, уставленный разными вкусными вещами - колбасой, сыром, печеньем и даже бутылкой с вишнёвой настойкой. Правда, здесь же непонятно для чего стояли аптечные пузырьки - валерьяновые капли и валокордин, а на спинке стула висело мокрое полотенце. Взрослые молча прошли за ним и молча уселись напротив. Алла Николаевна кривила губы и растерянно смотрела на учителя. На её лице отражалась борьба двух разных чувств - она была растрогана тем, что Данька, не успев войти, тут же полетел выносить ведро, но в то же время боялась показать перед учителем свою слабость и сурово сдвигала брови. Автандил Степанович сцепил пальцы рук в один огромный кулак и смотрел на Даньку изучающим взглядом. Это был взгляд, которым он обычно высматривал в классе ученика, чтобы вызвать к доске. У него была удивительная способность угадывать ученика, не выучившего урока. Он редко ошибался. И вот, сцепив руки в один огромный кулак, он смотрел на Даньку, который, ничего не видя вокруг, кроме еды на столе, деловито придвинул к себе хлебницу и маслёнку. И вдруг Автандил Степанович расцепив руки, забарабанил пальцами по столу и заговорил угрожающе размеренным голосом:

- А руки? Руки кто должен мыть перед едой? Иди сейчас же помой руки! А заодно лицо и шею. А баню ты получишь потом!

Автандил Степанович забарабанил пальцами по столу так громко, что задребезжали чашки и аптечные пузырьки. И громко говорил, заглушая радио, которое передавало пионерскую зорьку. Он не унимался всё время, пока Данька, раскрутив кран на всю мощь, умывался, пока ел, придвинув к себе сразу колбасу, сыр и масло. Он ел и ничего не слышал - не слышал, как распекал его Автандил Степанович, как всхлипывала мать, как трещал на кухне репродуктор.

- Как вам нравится этот ночной бродяга, этот Иван, не помнящий родства? И после всего, что случилось, сесть за стол с грязными руками! Всю ночь шляться бог знает где! И это в таком возрасте, когда дети слушают родителей и спрашивают разрешения, чтобы пойти не куда-нибудь, я знаю, а к товарищу, который живёт на соседней улице! Смотрите на него - прямо-таки блудный сын! Ты слыхал о знаменитой картине Рембрандта «Возвращение блудного сына»? Хорошо, я расскажу тебе потом. Так этот блудный сын пришёл просить прощения, а ты хотя бы подумал о том, как твоя мать после трагической ночи будет работать? А скольким людям ты устроил бессонную ночь, ты об этом подумал? Поставить на ноги всю районную милицию! Потревожить все московские морги! А он в это время даже не вспомнит, что есть телефон! Ты что, первобытный человек и не знаешь, что такое телефон? Тебе трудно было подойти, набрать номер и успокоить свою мать, мучитель?!

Алла Николаевна благодарно смотрела на Ав-тандила Степановича, но при этом не забывала подкладывать Даньке сахар, мазать хлеб маслом и подрезать сыр.

- Слушай, сынок, что тебе говорит Автандил Степанович. Он зря ничего не скажет. Видишь, пришёл, волновался, звонил. Что бы я без него делала, ума не приложу!

- Хорошо, теперь я возьмусь за твоё воспитание. У меня ты не попрыгаешь! Посмотри, пожалуйста, на мои руки. - Автандил Степанович залюбовался своими кулаками. - Как они тебе нравятся? Ничего себе, да? Ну так вот, у моего покойного родителя были кулаки не меньше, чем у меня, и он, знаешь, совсем неплохо воспитал своих детей. А сколько нас было у него? Двенадцать! И, слава богу, вышли в люди. А думаешь, он нянчился с нами? Палкой нас воспитывал! Оглоблей колотил!

- Оглоблей? - испугалась Алла Николаевна.