История болезни

Я не нашелся что ответить. И до сих пор не знаю какими цензурными словами высказать то чувство глубокого охерения. Технология десятилетиями применяется, станки старше меня, есть на этот счет все необходимые ТУ. А мне мастер производственного обучения предлагает писать рацпредложение.

В итоге диплом я так и не написал. И не я один, из трех групп только один парень полностью сдал все как надо и получил третий разряд. Остальные раздолбаи, включая меня, мирно топали в соседний строймаг, покупали набор гаечных ключей и обменивали их на диплом.

Правильно потом бригадир Николай Александрович сказал: в путяге только время потерял, надо было прямиком на "Ленинец" двигать, учеником слесаря...

Мои университеты

Если быть абсолютно точным, то моя трудовая карьера началась не на "Ленинце", а годом раньше – летом восемьдесят шестого года я устроился на временную работу в трамвайный парк имени Смирнова. Сейчас этого парка уже нет, на его месте строят нечто под названием "Невская ратуша". Как называлась моя должность уже не вспомню, а суть простая: сортировал деньги. Водители трамваев, сдавая смену, приносили в кассу брезентовые мешки механических касс. Эти мешки вскрывались, высыпались на стол, где содержимое рассортировывали – бумажки отдельно, медь отдельно, никель отдельно. Никель (монеты по 10, 15, 20 и 50 копеек) рассортировывали вручную, медь шла в здоровенную махину. Весь этот металлолом пересчитывался, паковался и сдавался инкассаторам в банк.

Первое, на чем меня кинули в отделе кадров: наотрез отказались выдать трудовую книжку. Волну погнала местная профсоюзная лидерша, которой было лень оформлять документы на временщика. Впрочем, я склонен думать, что это была маленькая месть. Дело в том, что в этом трампарке мойщицей вагонов работала моя матушка. Незадолго до моего прихода ее попытались лишить премии, а десять рублей при окладе девяносто деньги не лишние. Надо сказать, что каждый месяц кого-то из мойщиц лишали премии без объяснения причин. Все молчали, а матушка пошла разбираться. Услышав "У тебя весь вагон в соплях", мать просто взъярилась: "пойдемте, покажете где у меня сопли в вагоне". Естественно, никто никуда не пошел, премию вернули, но злобу затаили. Спустя некоторое время на мостках через смотровую яму мать наступила на гнилую доску и буквально пролетела сквозь обломки. Медсанчасть трамвайно-троллейбусного управления Ленинграда была тут же, на Дегтярном. Осмотрели, переломов не выявили, но на правой ноге обнаружилась здоровенная рваная рана.

И вот здесь начались чудеса советской системы. Во-первых, рану толком не обработали и даже не промыли, хотя доски стерильными точно не были – мазут, машинное масло и просто грязь... Во-вторых, не выдали больничный, поскольку травма это несчастный случай на производстве, а, значит, куча разборок на всех уровнях. В-третьих, травма по вине трампарка, а это означает стопроцентную оплату по больничному листу. Матушка после пролета сквозь доски мало чего соображала и мечтала просто добраться до дому. Что ей там наплели и как уговорили замять дело мама плохо помнит.

На следующее утро нога под повязкой начала чернеть. С грехом пополам добрались до травмпункта районной поликлиники, благо здание буквально ста метрах было. В травме мать принять отказались и послали в свою медсанчасть. Дойти до Дегтярного переулка мать в любом случае не могла, кое-как доковыляла домой. Ногу спасали самолечением, народной медициной, о которой слесарь Малахов никакого представления не имеет. Сколько там времени прошло не скажу, не помню, но когда более-менее полегчало, мать пришла в свою медсанчасть. Тут ей и припечатали: прогулы без уважительной причины, увольняем по статье. Тут уже матушка сообразила – районная прокуратура была по соседству, на Девятой Советской улице. Дохромала туда, рассказала как дело было. Выслушали, записали. Сказали идти обратно в трампарк, пусть попробуют уволить. Сказали: "Если будут пихать документы на подпись, то ничего не брать и не подписывать, а предложить переслать все документы вот сюда". И выдали бланк с фамилией, должностью и адресом.

Естественно, в трампарке такого оборота не ожидали. Про увольнение тут же забыли. Матушке оформили полный рабочий месяц, как будто ничего и не было. Но проверки все же были, кое-кого поперли. Профсоюзную лидершу тоже потрясли, но удержалась. Однако злобу затаила и не упустила возможности подгадить мне при приеме на работу. А могла бы вспомнить, что путевку в санаторий, которую в трампарк ежегодно выделяли на меня (хронический гломерулонефрит с 12 лет), мадам профсоюз зажимала для своей доченьки. Узнал я об этом совершенно случайно, когда переводил свою историю болезни из детской районной поликлиники во взрослую...