Истории Предгорья

Между тем, в зеркале отразился высокий демон с черной опалесцирующей кожей. Он усмехнулся, глянув мельком на пепел, и перевёл взгляд на зеркало.

- Племянник, - сказал он. - Какая досада, что нынче ночью мы не увиделись! Невежливо это - покидать Вечный Город без разрешения.

Лиибу стоял с прямой спиной, глядя строго перед собой. Малаки слышала, как колотится его сердце, но голос её демона прозвучал ровно и чуть насмешливо, когда он сказал:

- Я бы остался, если бы знал, что у вас запланирована для нас программа развлечений, дядя. Вам следовало предупредить.

- Надо же, - хмыкнул тот. - Такой спокойный. Твой братец там бьётся в истерике, знаешь ли. Захотел поболтать с родителями; это он, конечно, зря.

- Догадываюсь, - отозвался Лиибу негромко. - Знаете, дядя, даже для вас поступить так с собственной семьёй - низость.

- Я тебя прошу, мальчик, - скривился чёрный. - Я знаю, что вы копали под меня. Твой брат спал и видел, как бы меня обойти. Разница лишь в том, что я ударил первым. А семья... Как там часто говорят? Коль уж оказался вовлечён в игры сильных мира сего, будь готов к тому, что друзья - это враги, а близкие - убийцы. Горе тем, кто играет в политику, но не понимает таких простых вещей.

Губы Лиибу странно дёрнулись.

- Да, дядя, - сказал он. - Я совсем недавно слышал нечто подобное. По сходному поводу.

Демон в зеркале цокнул языком.

- Ты - умный мальчишка, Лиибу, - сказал он. - Тебе стоило стать моим учеником, а не выбирать лорда Мииру. Тогда всё сложилось бы иначе. А так... Сказал Воонтэ и говорю тебе: если хотите видеть сестру живой и с полным набором конечностей - жду в столице не позднее завтрашнего заката.

- Вы услышаны, дядя, - холодно сказал Лиибу и повёл по воздуху рукой. Зеркало потемнело.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Несколько мгновений он стоял неподвижно, с болезненно-прямой спиной, будто солдат на построении. Но потом из демона будто вынули стержень: он сполз на пол перед кроватью, как сломанная кукла. Его плечи вздрогнули.

Малаки захотелось его обнять. Пожалеть. И она почти возненавидела себя за это желание.

- И как, нравится? - спросила она вместо того, вкладывая всю злость и горечь. - Хочется проявлять снисхождение и понимание к их убийце? Тянет любить его всем сердцем?

- Оставь меня, - его голос прозвучал глухо.

- На свете есть справедливость, - сказала она. - Все же есть!

- Оставь меня! - он зарычал, превращаясь, и только тогда Малаки метнулась прочь зверем.

Она не позволяла стыду проснуться. Так надо, так правильно. Он заслужил каждую секунду!

*

Малаки знала - у неё мало времени.

Демон очухается, вспомнит о том, что она бегает без присмотра, решит отомстить за резкие слова, проучить, унизить - да мало ли, что на фоне горя придёт ему в голову! Надо найти оружие. Надо спешить.

Принц. Подумать только, самый настоящий! Малаки нервно фыркнула - да она прямо-таки героиня сказки, ни дать ни взять. Даже обидно - почему внагрузку к реальным принцам идут родственники-психопаты, восстания, интриги и реки крови?  Почему вечная любовь так отдаёт горечью безнадёжности?

Она металась по большому особняку, исподволь оглядываясь. Тот был хорош, уютен и явно предназначен для большой семьи. Той семьи, тени запахов которой ещё витали здесь.

Той семьи, которой теперь нет.

Малаки задержалась у портрета оборотницы-медведицы. Лиибу взял от неё многое - губы, овал лица, форму глаз... Но важно не это.

Взгляд хорьи прикипел к висящему рядом кинжалу, отчётливо фонящему магией. Это подойдёт! Она обратилась в человека и взяла его в руки. Демон зависит от души, верно? Умрёт он - умрёт и она. Так просто! Она отбросила ножны в стороны и уставилась на мерцающее лезвие.

У неё хватало храбрости для этого. Но...

Лезвие манило и отталкивало. Она смотрела. Где-то там, вдалеке, завывала буря.

Не многовато ли смертей?..

- Это для тебя или для меня? - голос Лиибу прозвучал за спиной. Она не вздрогнула - услышала его запах загодя.

- Для меня, - сказала она. - Точнее, для нас. Так предполагалось.

Он выглядел спокойным и отстранённым, но пах ужасно - болью, растерянностью, усталостью, виной.

- Передумала?

- Отложила до безнадёжного момента, - сказала Малаки. - Правда в том, что я не хочу умирать, честно. Но лучше это, лучше так, чем быть куклой для того, кто убил мою семью. Я не смирюсь, Лиибу! Какими бы ни были инстинкты, оправдания, будь ты прекраснейшим мужчиной на земле, самым истинным из истинных, запри меня хоть на тысячу лет. Я не смирюсь, потому что такое не прощают за красивые глаза, истинность или слова о любви! Этого недостаточно, слышишь! И, если ты все же решишь меня запереть, я сделаю всё, слышишь, всё, чтобы уйти за грань и забрать тебя с собой. Клянусь памятью моей матери, я никогда не смирюсь!

Под конец она почти кричала.

Он вздохнул, и это было так похоже на всхлип, что Малаки почти испугалась. Миг - и он стоит перед ней на коленях. Черноволосая голова упёрлась ей в живот, а рука с кинжалом оказалась в тисках чужой ладони.