Истории неоднозначных преступлений

Аренда помещения, мелкий ремонт из полученных через третьи руки стройматериалов и превратившийся в «стройку века», старое оборудование из какой — то столовой — все делалось за встречное получение права участия в кооперативе, где должно было быть не менее трех членов. Открытие забегаловки не заняло много времени. Так у Давида Ивановича закрутилось его первое собственное дело, так одного из шашлычников он пригласил в директора.

В харчевню стояли очереди, шашлычник умел готовить. Дневная выручка составляла более 15 000 рублей. Это при том, что средняя зарплата была 200–300 рублей, а автомобиль «Волга» стоил 8000 рублей, правда доставался по блату (на нем ездили только партработники, директора заводов, а также батюшки центральных приходов).

Законы в то время были скорее явлением моды, потому менялись с неимоверной быстротой. Все, как на скачках следили за каждым шагом властей в области законотворчества. Каретов не раз убеждался, что его перфекционизм и здесь приносит свои плоды — он чуть ли не каждого проверяющего (которые росли как грибы) тыкал носом в газету с последними поправками и дополнениями к закону. Те поначалу отбивались, но вернувшись в свои конторы, убеждались, что бесплатные консультации Каретова надо слушать.

Но все передовое в России вызывает недоумение и смех. Старинная русская забава в городки — поставить и развалить, желательно одним ударом. Правила этой игры оказались вполне применимы для кооперативного движения — кооперативы были разрушены, а среди них предприятие Каретова. Поводом стал один случай. В его закусочной из — под полы продавали водку. Так было принято во всех закусочных. Среди главных покупателей были сотрудники милиции, ездившие мимо на служебной машине «Дорожно — постовая служба». Но информация прошла куда — то выше. Звонок из Моссовета о приостановлении деятельности — милиция опечатывает двери — заседание комиссии по кооперативной деятельности — вынесение судьбоносного решения о закрытии кооператива Давида Ивановича как нарушителя принципов социалистической кооперативной деятельности.

Давид Иванович изменил устав старого кооператива и пришел в Моссовет регистрировать новый, но для регистрации нужна была подпись того самого чиновника, который решил судьбу прежнего кооператива. Началась бюрократическая тягомотина: очереди с раннего утра и сухой ответ секретаря под вечер всем просителям: «Петр Петрович сегодня больше не принимает» или «Петр Петрович заболел» или «Петр Петрович вызван к начальству». Давиду Ивановичу несколько месяцев давали понять, что кооператив его не зарегистрируют.

Давид Иванович все понял — от власти ничего не дождешься. Но Каретов не был бы Каретовым если бы не использовал драгоценный опыт детальной проработки документов для бизнеса и процедур легализации бизнеса, полученный в очередях на прием к чиновникам.

В 1992 году Каретов — это консультант, знающий абсолютно все. Дальше становится понятным, что «к нему не зарастет народная тропа», — предприниматели буквально стадами шли к нему за советом по решению разных вопросов своего нехитрого малого бизнеса, а еще налогам, лицензированию, сертификации, патентованию, аренде, менеджменту и многому — многому другому. Секрет Каретова был в том, что он умел слушать. Ему удавалось распознать, в чем главная проблема клиента и кому с этой проблемой надо шепнуть словечко. А дальше выдача полезных советов была «делом техники». Но все реже предприниматели могли использовать советы — все сильнее становилось противодействие бюрократии и криминала.

Как Давид Иванович стал заниматься «крышеванием», история умалчивает. Да он и сам бы не смог припомнить. Но когда ты говоришь к кому нужно подойти, то резонно, что однажды тебя попросят подойти самому, замолвить за просителя. А это дело не безвозмездное. Да и меня он однажды выручил. Подставили меня просто — бери иномарку за десять тысяч косарей, вчера из Германии пригнали — посмотрел — нет, говорю, старье — а все, мне говорят, ты обещал, гони сумму. Давид Иванович предложил только вложить мои баксы в его дело, и рассчитаться процентами, которые я должен через год получить. Мы задружили. Ходили в лес, за грибами. Давид Иванович подбирал дерево потолще и говорил: «Смотри, кора. Одна из извилин показывает нашу судьбу, но мы не знаем, которая из них».

Возвращались, и обожаемая им новая жена Катя не успевала нам печь пироги.

Забавным было, как на каждое торжество Давид Иванович приносил мне книгу с иллюстрациями Дюрера к Библии. Один раз, другой, и в третий раз — на день рождения.