Истории мёртвой зимы

На застеклённой смотровой площадке так же было темно. Петров лишь на секунду осторожно глянул вниз, где вокруг башни виднелась по-прежнему неподвижная военная техника и сотни человеческих тел и, резко отшатнувшись в сторону, сразу последовал за остальными в помещения ресторана. Впрочем, там всех привлекли не обновлённые интерьеры со столиками и креслами в стиле ретро-минимализма, а небольшая запертая дверь с многозначительной табличкой «служебное помещение». Недолго думая, Фагот со всей силы двинул в неё своим военным ботинком. Слабенький замок крякнул и пропустил незваных гостей внутрь.

В тёмном узком пространстве вверх уходила лесенка с металлическими ступеньками, а несколькими пролётами выше дорогу преграждала ещё одна дверь с уже более внушительной надписью «Посторонним вход воспрещён». Попинав и её, и, кажется, ощутимо ушибив плечо, росгвардеец сдался.

— Ну, я не знаю… Взрывать будем?

— Да погодите вы… — вылез вперёд Толик и включил свою болгарку. От массивных металлических петель вниз посыпались светящиеся искры.

— Ну, это надолго, — оценил Фагот объём работы и спустил вниз по лестнице в ресторан. — Позовёте.

Петров, закашлявшись от дыма тлеющей краски, наморщил нос и последовал за ним. Снаружи продолжал сгущаться туман. Вскоре весь величественный вид, открывающийся на город из панорамных окон ресторана, оказался подёрнут желтоватым маревом, и походил больше на выцветшую фотографию со страницы старой газеты.

Грустно поглядывая на этот унылый пейзаж, Фагот несколько раз пересёк помещение ресторана и хотел уже было присесть в одно из кресел, но сквозь визжащий звук болгарки вдруг услышал какой-то другой посторонний шум. Росгвардеец насторожился, снял автомат с плеча и тихо проговорил.

— Давай, ИстФак, заводи свою шарманку…

Только тогда Петров сообразил, что привлекло внимание Фагота. За металлическими створками грузового лифта заработал механизм. Кто-то поднимался наверх. Студент метнулся по помещению, суматошно пытаясь обнаружить электрическую розетку, но так и не успел сделать этого. Двери лифта открылись и оттуда уверенно вышли трое вооружённых людей в форме. В первую минуту Петров даже обрадовался, решив, что это, может быть, полиция. Наверное, впервые он не отказался бы вдруг быть упакованным ментами в пативэн. Главное, оказаться в безопасности, пусть и снова в отделении. Но по лицу Фагота сразу стало понятно, что тот вовсе не рад так неожиданно появившимся коллегам. Перед ним, хоть и с изрядно покорёженным, но вполне узнаваемым лицом стоял Витюня.

— Признал, что ли? — чуть скривился он, попытавшись улыбнуться.

— Ты что ли… Живой? — выдавил из себя вопрос росгвардеец.

— Ага. В некотором роде.

— Ведь я же тебя…

— Убил… — договорил Витюня за Фагота. — Это вряд ли. Сколько ты там в меня раз выстрелил-то? Целую очередь, небось, в башку всадил?

— Да.

— Вота ведь как расстарался, — покойник всё-таки смог сложить на лице подобие язвительной ухмылки. — Вся башка в крошево… Но ты не волнуйся. С кем не бывает. Тем более, ты ж потом к Зинке с повинной заявился: каялся, переживал… Как же! Застрелил боевого товарища! Оставил бабу без кормильца, — Витюня перестал нагловато усмехаться. — Ну, как видишь, всё в порядке… Никто на тебя зла не держит.

— И как это?…

— Да вот так. Подобрали меня на той улице какие-то ребятки. Не знаю, как их звать. И мозги мои собрали, и черепушку. Сляпали всё вместе, как уж смогли. Пакетом обмотали. И оттащили в ближайший подвал под теплоцентраль. Там таких, как я, много было кучей около труб свалено. И так почти в каждом подвале. Не особо церемонились, конечно, но и на том спасибо. Так я в этом подвале и одыбал. Кровь, правда, больше не течёт, хоть ножом режь… И жрать не хочется. Только знобит иногда. А так, видишь, даже рожа развороченная почти зажила. И, понимаешь, очень уж я этим ребяткам благодарен теперь… В другой раз я бы там так и сгнил, как бомж какой-нибудь. Но не теперь… Теперь времена-то другие.

— Какие же? — не спуская глаз с внезапно ожившего сослуживца, спросил спецназовец, осторожно отступая назад.

— Известно какие… Вон у своего дружка спроси. Как оно говорится? Когда живые позавидуют мёртвым, — Витюня многозначительно замолчал. — Да ты чего автоматом-то в меня всё тычешь? Одно же дело делаем… Служба-то наша. Она никуда не делась. Ты же наш…

— Ну, это вряд ли… — покачал головой Фагот. Он услышал, что за дверью служебного помещения перестала работать болгарка, и теперь просто тянул время.

— Брось, — покачал головой Витюня. — Забрал бы ты своих детишек, да шли бы вы отсюда. Никто не тронет. А тут вам находиться не положено.

— А то что же? — росгвардеец угрожающе приподнял автомат.

— Стрелять будешь что ли? Знаешь ведь, что это зря…

Не дожидаясь продолжения, Фагот нажал на спусковой крючок, но успел сделать лишь несколько выстрелов, как был изрешечён встречным огнём.

— Значит, потом договорим… — грустно вздохнул Витюня и сделал несколько шагов по направлению к служебному ходу.