Истории мёртвой зимы

который лежит и никого не трогает, а просто приносит пользу науке, в отличие от голодных людей, вечно испытывающих жажду познания и крови

Лампы дневного света периодически помаргивали и пощёлкивали. Этот негромкий звук, похожий на осторожный стук, далеко разносился по гулким и пустым коридорам института. Толя поморщился. Очень уж это напоминало ему пластилинового человечка, бьющегося о баночное стекло. Парень мысленно досчитал требуемое количество витков, закрепил проволоку двумя оборотами изоленты и, постав готовую катушку в ряд с десятком ещё таких же самодельных катушек, поднялся из-за стола. В пустом желудке Толика уже порядком урчало, так что он направился через кабинет прямиком к запасам еды, предусмотрительно намародёренных в ближайшем гипермаркете в четыре здоровых пластиковых пакета.

— Проголодались, Анатолий Ефремович? — спросил Пётр Петрович, услышав как студент щёлкнул кнопкой электрочайника и зашуршал целлофаном. Учёный мельком глянул на наручные часы и, выключив паяльник, аккуратно отодвинул от себя электронную плату, над которой нависал уже не меньше двух часов. — И то правда. Пора бы хоть чайку попить…

Тем временем студент уже извлёк из своих мешков хлеб и принялся толстыми кусками нарезать на него сыр и варёную колбасу. Соорудив из всего бутерброд и перемазав его внутри каким-то майонезно-горчичным соусом ядовито-оранжевого цвета, Толик в довершение заварил чай и снабдил тем же самым Петра Петровича.

— Вашей запасливости нужно отдать должное, коллега, — похвалил учёный студента, с удовольствием поглощая это нехитрое блюдо.

Тем временем, Толик, так же продолжая жевать колбасу с сыром, уселся на подоконник и задумчиво посмотрел на улицу, где всё плотнее сгущались жёлтые сумерки. Удивительно, но ни всё, что он увидел до этого, ни те трупы, что прямо сейчас лежали перед ним в снегу между деревьями, нисколько не портили ему аппетит.

— Темнеет опять, — проговорил он с набитым ртом, взглянув на затянувшееся облаками небо. — Скоро и эти гаврики повскакивают…

— Всенепременнейше, батенька, — кивнул Пётр Петрович, громко отпивая горячий чай. — Вы закончили с катушками?

— Да. Блин… До мяса пальцы содрал, пока все намотал.

— Наука требует жертв, — усмехнулся учёный. — А вообще в нашей ситуации… Тот, кто не хочет протянуть ноги, должен работать руками, — он задумался и снова посмотрел на часы. — Кстати, что-то наши коллеги заработались… Где же их носит?

Вслед за Толиком Пётр Петрович подошёл к окну и тревожно посмотрел вдаль.

— Погибли? — робко предположил парень.

— Это будет очень… Неудобно. Потеряем два дня, — спокойно ответил учёный и, прикончив свой бутерброд, продолжил. — В любом случае нам стоит вернуться к работе.

На столе учёного появился фрагмент какого-то оружейного приклада с рукояткой и грубо прикрученной к ним на болтах дюралевой направляющей. На него с двух сторон аккуратными рядами, хоть и без особой эстетики, была примотана скотчем пара дюжин аккумуляторов от мобильных телефонов. Ловкими движениями тонкой отвёртки Пётр Петрович закрепил под этой кустарной станиной спаянную плату, а сверху приладил прямоугольные скобы, оказавшиеся сердечниками будущих трансформаторов. Потом насадил на них готовые катушки и подсоединил выводы к клеммам на небольших винтиках. В довершении сборки своё место на устройстве заняла вытянутая стеклянная колба со множеством электродов внутри, напоминающая небольшой кинескоп. Её учёный особенно бережно извлёк из ящика стола и аккуратно присоединил проводами к контактам, а после закрыл сверху металлическим кожухом. Толик не знал, что это, но теперь вся конструкция напоминала ему какой-то футуристический бластер из старого фантастического фильма.

— Новое оружие? — спросил он, с интересом разглядывая аппарат.

— Надеюсь, что да, — еле заметно улыбнулся Пётр Петрович. — Строго говоря, это электронная пушка, выдающая короткий, но мощный пучок рентгеновского излучения. Думаю, это будет более научно, чем отрезать зомби головы или бить их разрядами. Если сработает, конечно…

— Было бы круто…

— А давайте прямо сейчас и проверим! — глаза учёного загорелись азартным блеском. — Навестим нашего безголового друга. Посмотрим, как он там поживает.

Многоуровневый институтский подвал уже не казался Толику чем-то загадочным и навевающим мрачные городские легенды про жуткие секретные эксперименты советской эпохи. Уверенные шаги Петра Петровича своим монотонным цоканьем моментально разрушали всю эту прекрасную романтическую иллюзию, превращая зловещие декорации в обычную свалку из коробок, пожелтевших бумаг, старой мебели, неработающих компьютеров и другого хлама.