Истории из современной жизни

В свои шестьдесят пять, он уже пятнадцать лет как был полковник в отставке, получал приличную пенсию, по сравнению с сугубо гражданскими пенсионерами, и немного занимался коммерцией. Правда, коммерческие дела в последние годы были не столь успешны, как сразу после выхода на пенсию, а последний год так и вовсе был пустой.

На фоне его коммерческого затишья, финансовые дела жены оставались стабильны. Она продолжала работать в государственном учреждении, где ее ценили и получала заработную плату, превышающую пенсию мужа примерно в три раза.

«Но, ведь, не только количеством денег определяется отношение супругов друг к другу», – рассуждал Федор Тимофеевич и удивлялся коварству жены, выбравшей для своего демарша не самый благоприятный, в финансовом плане, периода его жизни. – «Вот, Сашка Смелов, ни дня после выхода на пенсию не работал, живет потихоньку со своей женой в Кинешме, и никто его обедов не лишает. Здесь что-то другое, наверное, от натуры человеческой зависит. И как я проглядел эту подлую сущность».

Выбор Федора Тимофеевича, исходя из имеющихся продуктов, пал на «мясо жареное в сметане с луком». Подготавливая лук и мясо, он мысленно анализировал свои отношения с женой. Прекрасно понимая, что в последние годы их отношения были далеко не безоблачны, накопилось достаточно много взаимных претензий, вычеркнуть которые из своей жизни они были не в силах.

Да, он был не ангел, и поводов для недовольства собой давал предостаточно, но красную черту, как ему казалось, не переходил никогда.

Вот, к примеру, Василий, его однокашник, так тот в еще относительно молодые годы из семьи уходил, жил на стороне с молодой интересной женщиной, а потом вернулся в семью. Говорил, что одумался, и, вообще, никого не любил кроме своей жены, а на самом деле получил от любовницы пинка под зад по причинам, вполне себе, материального характера. Вот, его жене есть за что предъявлять претензии, потому что это был явный выход за пределы допустимого.

Конечно, Федор Тимофеевич тоже имел, в свое время, связи на стороне, но жена об этом не знала. Да, он приходил домой, частенько, крепко выпивши, но это оправдывалось производственной необходимостью, потому что люди, от которых зависел его коммерческий успех, были уж очень пристрастны к алкоголю. Жена ворчала, но относилась с пониманием, поскольку успехи мужа отражались на ней далеко не в последнюю очередь. В общем, была нормальная ячейка общества, не хуже и не лучше, чем у других. И, вот тебе, пожалуйста. На седьмом десятке человек вынужден учиться готовить себе еду самостоятельно.

Пристроив мясо на одну сковороду, а лук на другую Федор Тимофеевич задался вопросом: «Куда же девались заработанные им деньги?».

Ему частенько удавалось принимать участие в хороших сделках, в качестве третьей стороны, от чего в карманах оседали неплохие барыши. Жене он, конечно, не показывал все получаемые деньги, оставляя резервный фонд на представительские расходы, но большую их часть отдавал в совместное пользование.

Совместным это пользование только называлось. Как правило, деньги распределяла жена и оснований не доверять ей у Федора Тимофеевича не было. Иногда, он, правда, не соглашался с ее мнением и, даже, высказывал это несогласие в бурной форме, но жена всегда побеждала.

Глядя на гламурный мебельный гарнитур в большой комнате их трехкомнатной квартиры, Федор Иванович вспомнил его цену и ужасался, тем более, что предыдущий гарнитур был еще в хорошем состоянии. Припомнил также и бамбуковую мебель для дачи, споры по поводу покупки которой еще не исчезли из его памяти.

Только эти два, не обязательных, с его точки зрения, приобретения давали приличную сумму.

«А сколько еще было потрачено на всякую ерунду?» – думал Федор Тимофеевич, переворачивая мясо на сковороде. – «И теперь я несостоятельный мужчина. Вот змеюга подлая. Сколько лет прожили вместе, а не догадывался, с какой гадюкой в одной кровати сплю».

Возмущаясь цинизмом своей жены, Федор Тимофеевич все-таки понимал, что его случай далеко не самый худший. За свою военную жизнь он повидал довольно много несчастных браков, виновниками в разрушении которых не всегда бывали жены, но они, как правило, поступали с большим коварством и цинизмом.

Тут он вспомнил пример своего сослуживца, который был на десять лет его моложе, и тоже относился к поколению, выросшему еще в СССР, в среде, где принято было всю зарплату отдавать жене.

Зарплату тот жене добросовестно отдавал, но квартиру ее родителей, вокруг которой вертелась вся их жизнь, унаследовала она и в один прекрасный момент указала ему на дверь.

И кому сейчас рассказывать, что зарабатывал он гораздо больше своей жены, что за границу по несколько раз в год она ездила за его деньги, ремонт в ее, как теперь выясняется, квартире тоже он делал, вкладывая деньги и силы. А теперь, до свидания, отправляйся из Москвы доживать в свою родовую депрессивную белорусскую деревню. Случись такое лет десять тому назад, ему еще можно было построить свой угол, хотя бы в Подмосковье, а теперь и возраст не тот, и сил не так много осталось.