Истоки морали. В поисках человеческого у приматов

Поэтому я прекрасно понимаю, почему видный клеточный биолог Урсула Гудинаф написала книгу под названием «Священные глубины природы» (The Sacred Depths of Nature), или как Эйнштейн умудрялся верить в Бога Спинозы. Барух Спиноза, философ XVII в. из Амстердама, собрал крупицы скептической мысли, присутствовавшие в Нидерландах со времен Босха и Эразма, и сплавил их в некое безличное Божество. Бог Спинозы — это не традиционный всеведущий старичок на небе, а абстрактная сверхъестественная сила, неразрывно связанная с природой. Таким образом, Спиноза заложил основы рационалистического мировоззрения, в рамках которого Священное Писание представляет не слово Божие, но лишь мнение смертных людей. Учение Спинозы было принято в штыки, а сам он изгнан из общины евреев-сефардов.

Эйнштейн выбрал для себя Бога Спинозы, но не испытывал враждебности и по отношению к религии. Говоря о распространенности религии, он утверждал, что любая вера кажется ему «предпочтительнее, чем отсутствие какого бы то ни было трансцендентального взгляда на жизнь»[71]. Как и у Гулда, здесь главное — толерантность. Догматизм затмевает разум, и не важно, о каком именно догматизме идет речь — о слепоте тех, кто настаивает на буквальном толковании Библии, или об излишней категоричности некоторых атеистов. Недавняя иллюстрация на эту тему — «дворцовый переворот» против Пола Куртца, написавшего знаменитый на весь мир «Гуманистический манифест» (Humanist Manifesto 2000) и основавшего Центр исследований[72*]. Легендарный 85-летний философ в одночасье стал персоной нон грата в собственной организации зато, что отказался поддержать «День богохульства» и другие столь же нелепые способы глумления над религией. Вот как сам Куртц объяснил ситуацию:

«Они хотели проявить жесткость по отношению к религии. Ну, мне не нравится Бог. Я считаю, что это миф. Я не думаю, что существуют реальные свидетельства его существования. Но, с другой стороны, многие люди верят в Бога. А я, хотя и верю критике религии, не испытываю к ним ненависти. Они не кажутся мне отвратительными людьми. Так что есть разница в том, как относиться к религии. Многие из моих коллег, которых я называю бывшими алтарными мальчиками, так ненавидят религию, что не могут не выражать своей ненависти».

Определение, данное Куртцем воинствующим атеистам, — бывшие алтарные мальчики, — намекает на уже упоминавшийся серийный догматизм, который переходит все границы нетерпимости. Однако любым движениям против чего бы то ни было уготована судьба птицы додо — разве что им удастся заменить то, что они так не любят, чем-то лучшим. В любом случае они должны предложить жизнеспособную альтернативу. Но ни одно светское движение не сможет обойти пресловутые вопросы Льва Толстого. В Голландии, где сегодня усиливаются светские настроения, даже пущено в оборот специальное словцо «итсизм» (ietsism, где — изм — стандартное окончание, a iets в переводе с голландского — «нечто»). Типичный итсист не верит в Бога как Личность и не принадлежит ни к одной из традиционных религий, но считает, что между небом и землей должно быть нечто еще, что не видно с первого взгляда. Обязано быть нечто.

Враг науки — не религия. Есть бесконечное количество форм и разновидностей религии, и есть масса верующих здравомыслящих людей, признающих лишь избранные догматы своей религии и не имеющих ничего против науки. Подлинный враг — это подмена мысли, рефлексии и любознательности догмой. Дебаты по поводу существования Бога в Пуэбла с обеих сторон велись лицемерно и бесчестно с интеллектуальной точки зрения. Откуда берутся убеждения более сильные, чем я переживал за всю жизнь? В чем их секрет? Убеждения никогда не выводятся непосредственно из фактов или логики. Они формируются посредством человеческой интерпретации. Один французский философ очень точно сказал: «Строго говоря, уверенной определенности не существует; существуют только уверенные люди».