Истоки. Авансы и долги

На мой взгляд, принятая у нас отраслевая структура управления как важнейшая составная часть всей командно-административной системы может действовать лишь при условии, когда на всех ступенях иерархии подбирались работники, способные пренебречь государственными, общечеловеческими и какими угодно интересами, если они противоречат выгоде их конторы. Отраслевое управление давно выродилось в ведомственность. Нет больше единого организма экономики — он разъят, анатомирован хозяйственными министерствами, цели которых объективно противоположны в главнейшем вопросе — в дележе казенного пирога.

Много писано про непомерные аппетиты Минводхоза, вот и я свое словечко добавил. Но чего же вы хотите? Страсть к массированному освоительству, каналам, переброскам — она что, у работника министерства врожденная, так сказать, влечение, род недуга? Что-то я не слыхал, чтобы теперешний министр хлопотал о каналах, будучи первым секретарем Белгородского обкома партии (и, говорят, дельным секретарем). Испортился в новой должности? Маловероятно. Ему поручена мелиорация, и чудно было бы ожидать, чтобы в Госплане, в правительстве, на сессии Верховного Совета он заявил: дайте нашей отрасли денег меньше, у страны есть заботы важнее. На моей памяти подобных речей не звучало. Любой министр считает свою отрасль важнейшей (а иначе что он за министр?) и рассуждает, если хотите, логично: я поскромничаю — другие захватят казенные денежки. А дальше любые ухищрения хороши, цель оправдывает средства. Поменяйте людей, обновите весь аппарат — будет то же самое.

В этих заметках Минводхоз — именинник. А завтра начнем разбираться с энергетиками, химиками, лесорубами, металлургами — вы думаете, другое обнаружим? У мелиораторов хоть удобная отговорка наготове: еще не всех переплюнули по площадям орошения, в США таких земель больше. Возрази, что за морем мелиорация в согласии со своим назначением улучшает, а не губит земли, — их опять не смутишь. Не постыдились же три ведущих ирригатора Средней Азии в ответ на обвинение в порче земель тиснуть в печати («Сельская жизнь» от 15 сентября 1988 года) завистливое рассуждение: «Кстати, в Индии, где из 65 миллионов орошаемых гектаров 12 миллионов га засолены и заболочены, правительство утвердило гигантскую программу работ, согласно которой до 2000 года будет орошено 50 миллионов га новых земель, а реконструировано 6 миллионов». Видать, авторы много мотались по свету за казенный счет, пока сыскали подходящий пример для подражания. Превзойдут Индию — составят новую «гигантскую программу». Такова природа ведомства. Металла, древесины, станков, тракторов, комбайнов, нефти, газа, удобрений производим больше всех в мире — и что? Успокоились министерства? Умерли запросы к бюджету? В точности наоборот.

Пока есть ведомства, будет и ведомственность. Рубить ее надо под корень вместе с хозяйственными министерствами. Я, например, вообще не возьму в толк: чего ради существует Минводхоз? Одни его организации обводняют Каракумы, другие осушают белорусские болота — что у них общего? Какие такие хитрые связи между ними, что иначе их и не наладишь, кроме как через кабинеты на Ново-Басманной? Начальники этих организаций встречаются-то, может, раз в году на каком-нибудь совещании, но у тех же ирригаторов Средней Азии живые контакты с заказчиками, с металлургами Магнитки и Новокузнецка, с цементниками, с поставщиками леса. Никому, однако, еще не пришло в голову объединить всех их в суперминистерство. Достаточно, если партнеры станут договариваться между собой, не испрашивая на то позволения из столицы. Такой порядок — составная часть экономической реформы, о которой мы много и умно говорим, только дела пока не видно.

Так что же, ведомство мелиорации виновно во всем? Так, да не так. Оно, конечно, обладает разрушительной мощью, однако же не всесильно. И маленький, суетливый человек из этой заурядной конторы не очень похож на демоническую фигуру, которой по плечу учинить катастрофу едва ли не глобального масштаба. В предпринятом разыскании нужен мне фигурант покрупнее. Попробуем поискать его совсем в других сферах.

2

Разобраться в здешних делах крепко помог мне профессор Сайдирахман Мирзаев, заведующий кафедрой Ирригационного института в Ташкенте. Спросишь — и на память выдаст цифру, давний факт. Я пробовал проверять за ним — зряшная трата времени. Его справки о людях, сколько-нибудь значительных, точны и остры. Словом, не собеседник — находка для журналиста. И когда на представительном совещании в Ташкенте по аральской проблеме профессор взял слово, я схватился за блокнот.

— Арал погублен Каракумским каналом, — заявил профессор. — Туркмены теряют в нем восемьдесят процентов воды.