Истоки. Авансы и долги

Но то, что мы изобразили, есть портрет мафии — замкнутой преступной организации. Сегодня достаточно известно, что мафиозные формирования действовали в Средней Азии целыми десятилетиями под покровительством столичных чинов. Если судить по заграничным образцам, непременный признак мафии — тайная связь с властями: преступный синдикат нанимает разложившихся чиновников, не смыкаясь, однако, с официальным административным аппаратом. Напротив, мафия противостоит госаппарату как единому целому. Во всяком случае, крестные отцы государственных постов не занимают, у них в подчинении своя организация.

Недавно в нашей печати появились нашумевшие публикации, из которых видно, что и у нас дело обстоит примерно так же. Время уголовников-кустарей прошло, преступный мир создает свои синдикаты. Кланами, утверждает известный криминалист А. И. Гуров, руководят или бывшие спортсмены, или профессиональные рецидивисты, или незаметные, серенькие хозяйственники, или, скажем, официант пиццерии. Но у него и охрана, и разведка, и своя система контроля над территорией. Видный государственный деятель никогда не является крестным отцом мафии. Чиновные преступники, например Чурбанов, имели вес только в своем кругу, среди своих подчиненных. Руководители кланов не считали их равными себе, а так, шестерками.

Очень красивая и, я бы сказал, уютная теория! Преступники есть в любой стране, ибо человек по природе несовершенен. Повсюду они стремятся создать организацию, у нас тоже. Везде глава клана ищет и находит продажных чиновников — почему у нас должно быть иначе?

Я попробовал примерить теорию к среднеазиатской действительности — не налезает она на реалии жизни, трещит по всем швам, как мальчиковый костюм на баскетболисте. Главный постулат изящной теории — это, конечно, утверждение, будто лишь отдельные, пусть и высокопоставленные, чиновники продаются преступным кланам, существующим в стороне от партийного и государственного аппарата. Но как тогда объяснить простой факт: в Узбекистане привлечены к уголовной ответственности 98 процентов бывших руководителей областных управлений внутренних дел, заместителей министра и сам министр Яхъяев? Если это отдельные разложившиеся аппаратчики, то где стойкое руководящее большинство? За четыре года в республике смещены 58 тысяч ответственных работников, причем процесс продолжается, со многих постов смещают уже по второму и третьему разу. Практически поголовно заменены председатели колхозов и директора совхозов. Опять отдельные неустойчивые личности?

Бывший председатель Госплана Узбекистана, а ныне первый секретарь Кашкадарьинского обкома И. Каримов рассказал нам: в 1983 году здесь приписывали к отчету каждую третью тонну хлопка, а деньги разворовывали. Приняв область, он был в отчаянии: не с кем работать — все замараны, идут повальные аресты. Потом, правда, одумались, отпустили большинство арестованных. Нет, вины их секретарь не отрицает, но надо же отличать рядового исполнителя от организатора махинаций.

Приходится признать, что иерархический партийно-государственный аппарат одновременно является и управленческой структурой преступной организации. Для какой-то посторонней мафии здесь просто нет места. Действительно, для чего нужен в этой системе всемогущий крестный отец, прикинувшийся сереньким хозяйственником или официантом пиццерии? В растленных заграницах его роль ясна: оберегать подпольную империю от конкурентов, уничтожать тех, кто чем-либо опасен клану. У нас оберегать владения не надо, они четко и логично поделены административно: республика — область — район — хозяйство. В чужую зону никто не полезет, своей хватит. Наемные убийцы — опять архитектурное излишество. Имея в полном своем распоряжении репрессивный аппарат, партмафия весьма успешно и бесхлопотно отправляла противников в тюрьму через обычный суд.

Зачисленным в аппарат надо было лишь усвоить правила игры и либо подчиниться им, либо отступить в сторону. В эти правила посвятил меня член ЦК КП Узбекистана Ибрагим Буриев. Мы проговорили с ним в Ташкенте ночь напролет, а потом продолжили беседы, когда он приехал по делам в Москву. О нем можно написать, ничего не присочиняя, детективный роман на тему «бодался теленок с дубом». Но я пишу не роман и потому приведу лишь несколько эпизодов.