Источник судьбы

— Говорят, они перекрыли Ратный путь и поставили в воротах вала дозорный отряд, — сказала Ингебьёрг. — Никому не позволяют выйти из города, говорят, что пока никакой мир между сыновьями Хальвдана и Хейдабьюром не заключен, мы все — их пленники и без выкупа никто не уйдет.

— Купцов из гавани выпускают?

— Пока нет. Младший конунг сам объявил на торгу, что сначала каждый, желающий покинуть Хейдабьюр, должен предъявить свое имущество для осмотра, и тогда ему определят сумму выкупа с этого имущества. И позволят вывезти только то, с чего выкуп был уплачен.

— Но кто-то хочет уехать?

— Очень многие хотят. Если все останется, как сейчас, то выкупа не миновать, а если опять будет война — то все обойдется еще дороже.

— Найдите того, кто первым получит разрешение уехать, — велел девушке Ульв. Он по-прежнему глядел на балки кровли, но напряженно размышлял, какую пользу можно извлечь из этого нелегкого положения. — И пусть они возьмут с собой кого-то из ваших людей. Пусть едут в Велиград, в Стариград, в Менцлин. На Руян, в конце концов! Пусть расскажут конунгам, что их родич убит, что их женщины в плену и их жизни, честь, свободу сейчас не защищает ничто, кроме судьбы.

— Я передам Бергмунду хёвдингу и Сигварду хёвдингу, — пообещала Ингебьёрг. — У них есть подходящие люди. Но пока соседние конунги хоть что-то узнают, у нас уже состоится тинг.

— Тинг надо откладывать, сколько получится.

— Но Харальд конунг хочет назначить его уже завтра!

— Ишь, не терпится! — хмыкнул Альв. — А пусть-ка люди скажут, что хотят видеть на тинге Ульва конунга. Хейдабьюр давал клятву верности сыновьям Сигимара, и пока хоть один из них жив и находится здесь, клятва сохраняет силу. Теперь он сам должен освободить Хейдабьюр от клятвы.

— Старик, ты с ума сошел! — Ульв в негодовании оглянулся на своего воспитателя и даже хотел было приподняться. — Чтобы я перед всем виком так унизился! Да я лучше здесь подохну!

— Так ведь еще надо дождаться, пока ты выздоровеешь или хотя бы на ноги встанешь! — объяснял хитрый старик. — Вот и протянем время.

— Если только сыновья Хальвдана не помогут ему умереть побыстрее! — вставил Торольв. — Если уж задержка только в том, что хоть один из сыновей Сигимара жив и находится здесь.

— Мы должны использовать любое средство. — Ингебьёрг властным взглядом посмотрела на своего жениха. И под этим взглядом он никак не мог отказаться от последнего средства, даже если это ставило под удар его жизнь.

Суд, разбиравший убийство монаха Гунрада, состоялся в тот же день, когда и был назначен. Поскольку даже Гейр ярл подтвердил, что монах первый набросился на Асгрима с оружием, то есть сам был виноват в своей смерти, сыновья Хальвдана приняли виру, уменьшенную на треть. Когда же Харальд заговорил о сборе тинга, Бергмунд, Сигвард и сам Асгрим ответили, что тинг не может быть собран, пока последний из сыновей Сигимара не выздоровеет и сам не освободит Хейдабьюр от клятвы. Новым хозяевам города не понравилось это условие — они не хотели так долго ждать, справедливо полагая, что за такое долгое время многое может измениться. Но потом Харальд дал себя уговорить: ему нравилась мысль о том, что бывший правитель сам признает свое поражение и перед всем виком подтвердит, что они отбили землю своего отца. А его старшие братья так и так явятся когда-нибудь, состоится тинг или нет.

— Мы должны показать Хейдабьюру, что хотим мира, — говорил Рерик. — Люди не хотят драться и проливать кровь ради конунгов. Они хотят жить спокойно, заниматься своим ремеслом или торговать, а кому за это платить пошлины — им по большому счету все равно. Псть они привыкнут к мысли, что и под нашей властью можно жить мирно и спокойно, и тогда они не захотят воевать за то, чтобы вернуть сыновей Сигимара. И постепенно, отец Хериберт, найдутся желающие креститься.

— Но сколько же времени пройдет! Господь ждет…

— Господь ждет уже девятое столетие! Подождет еще немного, у него времени — завались!

— Ты не должен так говорить о Господе нашем, Рерик.

— А ты, отец Хериберт, не должен встревать в наши дела и мешать нам налаживать отношения с этой страной. Не надо размахивать топором, когда сказано, что оружием твоим должно быть Божье слово. А позволение проповедовать мы тебе всегда дадим.

Через какое-то время Ульв уже был в силах подниматься, но решительно не хотел этого делать. Его рана болела, но заживала, и без заражения, похоже, обошлось, так что он не сомневался, что через какое-то время будет здоров. Как и надеялся Альв, в душе молодой конунг был благодарен воспитателю, который не дал ему умереть, хоть и вопреки приказу. Как говорил Один, живой наживает новое богатство, и только от трупа уже никому нет никакого толка.

Войско сыновей Хальвдана день за днем расползалось по Хейдабьюру: уставшие в походе люди с охотой устраивались в домах, а там Харальду конунгу в случае чего будет труднее их собрать. Правда, и сами жители привыкали к мысли, что отныне ими правят сыновья Хальвдана. Пообещай те не трогать святилище и приносить положенные жертвы — и тинг примет их.