Исступление

До утра я не сомкнула глаз. И хоть полицейские ушли, легче не стало. Страх стал только сильнее, ибо неизвестность сама по себе кошмарнее любой прямой угрозы. Марат так и не пришёл. Поначалу я думала, что он ещё не знает, где я, и его люди только-только нашли меня. Но стоило вспомнить встречу с Петром и тех мужчин, что отогнали его от меня, сомнения рассеялись. Я не ошиблась тогда, у витрины магазина. Они давно следят за мной. Всё время находятся рядом. А я… Глупая. Неужели и правда думала, что Хаджиев так просто отпустит? Ладно бы я одна, а так… Он не откажется от своего ребёнка. Никогда.

Потому и не приходит. Ему не нужна я. Ему нужен малыш… Думать о том, что Марат дожидается его рождения, чтобы забрать, не хотелось. Он ведь не злой… Он вспыльчивый, да. Возможно, обижен на меня. Скорее всего, обижен. Но лишать меня ребёночка не станет. Я всё ещё верила в это.

Мужчин на улице больше не видела, но точно знала, что они рядом. Сбежать не получится. Да и устала я бегать, если честно. Какой в том смысл? Однажды я уже совершила эту ошибку. Теперь… А я не знала, что теперь. Ничего хорошего не будет. Ведь я не могла даже предположить, что сейчас в голове у Марата.

Утро началось с детских капризов, соплей и кашля, и я на какое-то время забыла о Хаджиеве и его прихвостнях. Зря. Они пришли, как только на улице рассвело, и стук в дверь чьей-то сильной, уверенной рукой заставил вздрогнуть.

Ну вот и всё… Знать бы ещё, что оно значит, это самое «всё».

Делать вид, что меня нет дома, не получится. Как говорил бывший муж: «Поздно пить «Боржоми», когда почки уже отлетели».

На пороге стоял тот самый мужчина, которого я узнала ещё ночью.

— Снежана Александровна, вы должны проехать со мной. Марат Саидович вас ожидает.

— Хорошо. Позвольте я только… — в горле почему-то возник комок, и я выговаривала каждое слово нечеловеческими усилиями. — Позвольте, я позвоню няне моего сына. Чтобы она его забрала. Мне же можно это сделать?

Я не знала, чего мне ожидать и на что надеяться. Но Виталику нужно лечение и таскать его за собой я не могла.

— На счёт мальчика никаких распоряжений не поступало. Вы можете позвонить няне.

— Спасибо…

Дрожащей рукой набрала номер Эльвиры и, когда та ответила, попросила её приехать. Женщина мгновенно согласилась, а мне вдруг стало её жаль. Быть может, она жила всё это время мечтами увидеть внука, а я отобрала его у неё. Как отобрала у себя шанс на счастье. Глупая училка…

Рисковала ли я, оставляя сына с Эльвирой? Безусловно. Она вполне могла схватить его и увезти туда, где мне не отыскать их никогда и ни за что. Но, в конце концов, я понимала, что она единственная, кто позаботится о нём, случись что со мной…

Нет, Марат не станет меня убивать или калечить. Это не в его стиле. Но он с лёгкостью может выбить из меня дух, ударив по больному месту, как ударила его я. Лучше пока Виталику побыть подальше от меня.

* * *

Марат стоял напротив и смотрел на меня ледяным, немигающим взглядом. И было так больно, будто меня режут ножами. Почти физически ощущала его ярость. Она скользила по коже и проникала внутрь, пропитывая меня своим ядом. Мне даже на какое-то мгновение показалось, что он хочет меня ударить.

— Здравствуй, — заговорила первой. — Я не знаю, что сказать… Но тебе, наверное, и не нужны объяснения?

— Ты права. Не нужны. Ты предала меня, Снежана. Я доверял тебе так, как не доверял никому после своей жены. А ты предала меня. Ты жива ещё только потому, что носишь моего ребёнка. В другой раз я бы убил тебя. У нас такой позор смывается лишь кровью. Кровью того, кто воткнул нож тебе в спину, — плотно сжав челюсти, так, что я даже расслышала скрип зубов, подошёл ближе. — Я знаю, что ты хочешь сказать. Ты хочешь сказать, что сделала это ради детей, — склонился так, что наши глаза оказались почти на одном уровне. — Не смей. Потому что тогда я разозлюсь. Единственная опасность для своих детей — это ты.

Отвела взгляд и от напряжения, которым был наэлектризован воздух в этой комнате, прокусила губу до крови.

— И что же ты задумал? Хочешь мне отомстить?

Он криво усмехнулся, шагнул ещё ближе. Медленно, как подкрадывается к добыче какой-нибудь хищник. Безжалостный, ни грамма тепла в его сердце. Я всё сожгла?

— Я хочу на тебе жениться. И ты станешь моей женой. Сейчас. Ты будешь первой.

— Что?

Он вдруг резко отошёл, будто находиться рядом со мной выше его сил. Отвернулся к окну, заложив руки за спину. Только сейчас я заметила, что они сжаты в кулаки, и одна почему-то была в крови. Подрался, наверное…

— У меня возникла сложная ситуация. Я должен жениться на другой женщине. И я этого не хочу. Ты станешь моей первой женой.

Я оторопела. Ожидала услышать от него всё что угодно, но такое даже в голову не могло прийти. Нет, я, конечно, помнила, как он хотел на мне жениться, но то было до моего побега.

— Но… У тебя ведь уже была жена…

— Первая не в том смысле, Снежана, — он повернулся ко мне. — Первая по-мусульманским законам.

— Что? Как это?