Испытательный срок

— Я недавно проходил профосмотр.

— А ты еще разок пройди. Не помешает.

* * *

«Google» отказался помочь. Как и другие поисковые системы. Никто не выдавал установочные данные на фанерного человека Васисуалия. Вернее, его прототипа. Как только Рома не пытался, подбирая слова. Через пятнадцать минут даже нашел своего друга. Но только картинку. Без фамилии, имени, звания, должности. Друг, к слову, был круглолиц, пузат и улыбчив, то есть полностью соответствовал сложившемуся в народе стереотипу о сотрудниках ДПС. Не хватало только оттопыренных карманов.

Муляж сразу после задержания Рома убрал. Во-первых, бомж Вова не уберег своего сожителя от глумления. Кто-то из автолюбителей все-таки подрисовал сержанту фаллический символ на носу. А во-вторых, генерал мог лично поздравить героя. Машину пока оставил, но аккумулятор больше не менял.

Но приказ надо выполнять. Хотя бы для того, чтобы не подставить Царева. Велели доставить — доставим. Муляж не нарисован, а сделан из фотографии реального человека. А нет такого человека, которого бы не разыскало управление кадров.

Именно туда и поехал Рома, плюнув на хваленые поисковики, на все запросы, выдававшие только «Купить дешево» и «Скачать бесплатно». И не ошибся. Кадровичка Нина Степановна, женщина, начинавшая службу еще при министре Щелокове, выдала информацию, едва взглянув на фото сержанта в Ромином мобильнике.

— Так это ж Кривопальцев! Из второго батальона. Постовой.

— Точно?

Нина Степановна с легкой обидой посмотрела на борца с оборотнями.

— Я, по-твоему, настолько стара, что теряю оперативную память? Кривопальцев Андрей Вениаминович, принят на службу в августе 2010-го, два выговора и неполное служебное.

— За что?

— Так ваши постарались, — кадровичка понизила голос, — записывали, как наши вещи отобранные после смены сбывают. Наши, ваши, тьфу ты… Он в первых рядах был. Шумиху не поднимали, одного уволили, а Кривопальцеву — неполное служебное за нечуткое отношение к гражданам.

— А-а… Я тогда еще не работал. И где он сейчас?

— Если не на халтуре, то дома. Смена-то у них с четырех. Адрес дать домашний? Он где-то на Кржижановского живет.

— Да. И телефон, если есть.

— У нас все есть, кроме национальной идеи.

— А почему его на муляж сфотографировали?

— Фотограф выбрал. Лик добрый. Брат милосердия.

В коридоре Рома нарвался на своего бывшего начальника Викторова, давно разучившегося говорить прозой.

— О! Рома! Здравствуй, здравствуй! Не вижу счастья на лице — неужто хворь? Или проблемы?

— Здравствуйте, Сергей Михайлович. Нет, со здоровьем порядок, а проблемы есть у любого.

— Согласен, друг мой, — это правда. Ну как тебе на новом месте, как коллектив, как руководство? Слыхал, что испытание проходишь. А то гляди — коли душа не ляжет, то милости прошу обратно. В родные, так сказать, пенаты.

— Спасибо, я еще подумаю… Дело не в коллективе, Сергей Михайлович… Там другое.

— Чтоб ни случилось там, ты помни — вакансии всегда найдутся. Сказать по правде, я б туда за два оклада не пошел работать. Сажать своих же — хуже, чем гангрена. Пускай и тех, кто отклонился. Тебя не эти думы гложут?

— Примерно.

— Вот и прикинь. Но без бутылки. Она неправильный советчик.

Распрощавшись с Викторовым, Рома поспешил на улицу Кржижановского, на которой изволил обитать сержант патрульно-постовой службы Кривопальцев с добрым ликом, представленный к награде за поимку опасного преступника. И последнюю новость предстояло до него донести. Но аккуратно, чтобы «Васисуалий» не забаррикадировался в адресе, узнав, что в гости прибыл опер ОСБ. Какой мент поверит, что собственная безопасность разносит наградные? Ага. Они только постановления на обыск разносят. Поэтому Рома даже не звонил. Человек запросто мог податься в бега. И в розыск не объявишь.

Стихотворный разговор с Викторовым напомнил про ноющую царапину. Хорошо, с Глебом все разрешилось. А что потом? Если завтра прикажут завести разработку на того же Викторова? Или Копейкина? Приказать могут — кто знает, не перешли ли они кому-нибудь дорогу? Или даже на самом деле «отклонятся», как говорит Сергей Михайлович. И что он будет делать?

Еще неизвестно, что с Глебом. Позавчера его выпустили из изолятора, но на связь он с Ромой не выходил. Понять можно… Похоже, дружбе конец.

Даже в такой жестокой игре, как настольный теннис, есть правила. Нельзя, например, добивать сраженного шариком соперника, нельзя кидать ракетку ниже пояса. И уж тем более играть одному против двоих. Но сегодня придется. Слишком много потерь. Сразу двое выбыли из команды. И чтобы не прерывать тренировочный процесс в игре пара на пару, Роме предстояло отбиваться в одиночку. Может, это и лучше. Определенное преимущество. Никто тебе не мешает, не крутится под ногами. Не надо уступать место для удара.

Он слегка размялся, занял позицию возле своей половины стола. Леня и еще один боец встали напротив, разрабатывая кисти рук.

— Кажется, это игра пара на пару?

Глеб в новой футболке с надписью «Кто в тюрьме не бывал, тот жизни не видал» набивал шарик ракеткой с улыбкой вернувшегося Терминатора.

— Я еще в команде?