Испытательный срок

Антон подшивал дела, выложив их из сейфа. Обстановка явно чемоданная. Значит, с рапортом не шутил. Царев протянул руку, он пожал. Предложил сесть на диванчик, но Борис Дмитриевич предпочел стул. Несостоявшийся жених выглядел как персонаж фильма «Зловещие мертвецы».

Несостоявшийся тесть не представлял, с чего начать разговор. «Извини, Антон, но я тебя заложил…» С минуту ерзал на стуле, словно выбирая наиболее удобную позицию для позвоночника.

— Опять? — догадался насчет спины жених дочери.

— Застудил где-то, — Борис Дмитриевич не стал предъявлять претензии по поводу остеопата, — ты серьезно рапорт написал?

— Да… Вот, дела подшиваю.

— И почему?

— Не мое это… К брату поеду. В Москву. Он давно зовет.

Да, точно — старший брат Антона устроился в Москве в Федерацию борьбы на хорошую должность. Может, действительно разрыв с Верой ни при чем? Он действительно написал рапорт из-за перспективной должности? Впрочем, это ничего не меняет. Антон все должен знать.

— Хм… Я… В общем, к тебе не по службе… Вера не рассказывала случайно, как я в милицию попал?

— Нет.

— Я ж дворовым был, отец в разъездах, у Лидии Сергеевны — мачехи, своих двое — попробуй уследи. Ну и попал в компанию… Даже гордился этим — с крутыми пацанами гуляю. Только крутые отрабатывать заставили. Магазин подломили… Сошло с рук. А потом на танцах драку устроили. Задержали всех, в камеру посадили… Опер один со мной разбирался, покойный ныне, царство небесное… Погиб в девяносто третьем… Он, видать, знал, что я к магазину причастен. Но то ли пожалел, то ли доказательств не было… Но мозги мне прочистил капитально, я на всю жизнь запомнил. Перспективу нарисовал… Два пути у тебя отсюда, Боря… В общем, с крутыми я порвал, выбили они мне зуб, но отстали… А вот окажись на месте того опера кто другой, может, сейчас лес валил или вообще… И знаешь, мне тоже так захотелось… Людей направлять… Заявление в школу милиции подал. Не все, конечно, гладко было, да гладко нигде и не бывает… А потом вся эта коммерция полезла, крыши, отмазки, халтуры… Словно опять в блатную компанию попал! А не будешь по их правилам играть — сожрут или подставят! А я так думаю — или ты там, или здесь. Нельзя быть немножко беременным… В ОСБ и перешел…

— Это вы к чему, Борис Дмитриевич?

— Хм… Да так, к слову… Ты мне как мужик скажи — что у тебя с Верой? Она вроде выставила тебя…

— Да… Считает, что я с ней из-за вас замутил.

Антон сказал это с определенной долей неприязни, словно клиент парикмахерской, которому не понравилась работа мастера.

— А ты?

— Да я люблю ее… Безо всякой выгоды… Просто люблю.

— Поэтому и рапорт написал?

Шатунов не ответил, но все было ясно и без слов.

— Антон… В общем, пойми меня правильно… Я виноват перед тобой… Но я отец, хотел предостеречь.

— От чего?

— На тебя была разработка. Я сказал ей об этом…

* * *

…Заглянувший в кабинет десять минут спустя начальник ОБЭП Звонарев, тот самый, что ездил с Шатуновым в казино и прочие прибыльные места, замер на пороге, не в силах логически объяснить происходящее. Его молоденький подчиненный и грозный полковник Царев спорили друг с другом таким тоном, который не позволили бы себе и фанаты вражеских команд. Причем Шатунов, как минимум, не уступал.

— Нет, парень! Или ты берешь, или не берешь! Среднего не дано! По четным — я честный, по нечетным — балую!

— Это я уже слышал! А при чем здесь Вера?! Вы мне объясните! Просто и доходчиво! А не смешивайте в кучу!

Начальник ОБЭП поспешил закрыть дверь, извинившись. Кажется, речь в споре шла не только о личной жизни, но и о коррупционной составляющей, а с этим у него был полный порядок. В том смысле, что она присутствовала в полной мере.

— Откуда вы знаете, что и как у меня с ней? — не успокаивался Антон. — Да, там, в кафе, я действительно не случайно перепутал столики! Просто потому, что мне понравилась симпатичная девушка и я искал повод познакомиться! И никакого другого умысла у меня не было. Я понятия не имел, кто ее отец! Не интересовало меня это абсолютно! Почему во всем надо видеть расчет?!.

Борис Дмитриевич чувствовал себя как пионер-отличник, которого вожатый клеймит за подглядывание в женский туалет.

— А насчет оборотней не надо! Сами хороши! Без вашей визы ни на одну серьезную должность не назначат, а виза не бесплатная! Что, не так?

У Царева перехватило дыхание и стрельнуло в спине. Таких обвинений он никак не ожидал. Действительно, без визы на должность не ставили, но он лично ничего не визировал, это делали замы. Неужели проглядел?

— Чушь!

— Да все говорят!

— Кто конкретно берет?! Назови, не бойся! Ну?!

— Сами узнавайте!

Борис Дмитриевич перевел дух, поднялся со стула, опираясь на трость.

— Жаль, Антон, что ты ничего не понял… До свидания.

— До свидания, — холодно попрощался жених, — мне тоже жаль, что вы не поняли.

Во дворе Царев не направился к машине, а доковылял до скамеечки, опираясь на трость, присел и уставился в рекламный плакат, висящий рядом с отделом. «Хотите жить достойно и помогать людям? Приглашаем на службу!»

* * *

— Что за странное имя? Виола. Или это сценический псевдоним?