Испытание весной

Лейтенант фор Ганц приструнил своих подчиненных, и те держали рты на замке, но мысли о подслушанной сплетне никак не получалось выбросить из головы. Глупо было бы считать окружающих наивными лишь из-за того, что ее родной мир куда более развит технологически. Жене совсем не нравилось, что ее скромная персона могла привлечь лишнее внимание. Уже одно то, что ее считают невестой Ларка — хуже некуда! А если кто-нибудь решит использовать ее как средство давления? Даже не сообразишь, чего при таких делах бояться! В голову лезли покушения, похищения и прочие ужасы, каждый брошенный в ее сторону чужой взгляд казался подозрительным или угрожающим, и некстати пришедшее в голову «если у вас паранойя, это еще не значит, что вас не преследуют» нисколько не успокаивало.

Советоваться с фор Ганцем отчего-то не хотелось. Паранойя, будь она неладна! Нет, Женя верила, что тот вполне предан Ларку, да и граф не позволил бы ненадежным людям ее сопровождать. Но…

Женя вздохнула: рано или поздно любые ее размышления натыкались на очередное «но». Знает ли Ларк о том, что его дед вольно или невольно поддерживает сплетню об их любовной связи? Зависит ли рвение ее охранников от этих слухов, как они могут отреагировать, начни Джегейль фор Циррент возмущаться или отрицать? Что, наконец, думает обо всей этой ситуации ее «дядюшка» — как «старший родственник» и как начальник Тайной Канцелярии?! Не зная точно, что происходит, должна ли она пытаться как-то повлиять на события?

Кони заржали — Женя уже знала, что это верный признак близкой конюшни. Карета свернула, покачнувшись, и остановилась. Лейтенант помедлил немного — очевидно, оглядываясь, — спешился и распахнул дверцу:

— Прошу вас, барышня. Обопритесь о мою руку, здесь немного скользко. Отвратительная погода.

В лицо ударил ветер — влажный, несущий мелкую ледяную морось. Женя поежилась: и впрямь, неприятно. Может, зря она себя накручивает? Может, ее охране просто тоже нужно отогреться и отдохнуть по-человечески? Или пора коням отдых дать? Все ж не на бензине едут…

Кто-то из подчиненных лейтенанта подхватил под руку Солли, та заохала, сетуя на холод. Женя окинула быстрым взглядом гостиницу: просторный двор, двухэтажный кирпичный дом, высокое крыльцо под широким козырьком, деревянные ставни на узких окнах… Позади хлопотали конюхи, из распахнувшийся навстречу гостям двери повеяло теплом и вкусными запахами. Женя глубоко вздохнула и расслабилась: в самом деле, впереди шесть дней пути в тесной, насквозь промороженной и до смерти надоевшей карете, она должна радоваться отдыху, а не думать черт знает о чем.

Верховный магистр Вальдих подъехал к гостинице в сумерках. Он замерз и устал: лишь некоторая толика магии позволяла чувствовать себя более-менее комфортно в насквозь промороженной, до смерти надоевшей карете. Поистине, гроб на колесах!

Мэтр Вальдих не любил дальние поездки. Особенно — зимой. Особенно — по местам, где воют вдоль дорог волки, до ближайших доступных источников — много дней пути, а охрану брать — раскрывать инкогнито, и приходится надеяться лишь на собственные магию и умения да взятые с собой амулеты. Но есть дела, которые не передоверишь никому, вот и приходится бросать гильдию на секретарей и помощников и пускаться в путь тайно, словно какой-то шпион или контрабандист.

Амулет с легкими чарами отвлечения внимания работал исправно, никто в зале не обратил внимания на хлопнувшую дверь и вошедшего гостя, а те, кто обернулся на звук, тут же вернулись к своему пиву, жареным колбаскам и прочим прелестям спокойного вечера.

Мэтр Вальдих откинул на плечи капюшон неброского дорожного плаща, прошел к очагу и остановился, протянув руки к огню. Он выглядел бедняком, пришедшим в Кильнерен в поисках лучшей доли — таких здесь хватало, как и в любом порту. Прикрывшись незаметной личиной, верховный магистр не опасался, что о его путешествии кто-либо разузнает: для всех он сейчас объезжал страну, инспектируя отделения Гильдии.

Лейтенант фор Ганц втолковывал что-то хозяину; прислушавшись, магистр уловил распоряжения об ужине, а, скользнув незаметно по поверхности разума лейтенанта, убедился, что выезжать тот собирается завтра, но не слишком рано. Итак, в его распоряжении вечер, ночь и начало дня. Неплохо.

Последние несколько дней магистр следовал за эскортом младшей виконтессы фор Циррент в безопасном отдалении, подбираясь ближе лишь на постоялых дворах. Действовать приходилось аккуратно и неторопливо — в работе с разумом спешка не приводит ни к чему хорошему и годится лишь для грубого вмешательства. Одно-два едва заметных касания в день, поверхностных, почти не тревожащих защитные амулеты — достаточно, чтобы посеять нужные чувства, особенно, если эти чувства вполне созвучны характеру человека или его нынешнему состоянию. Сомнения, неуверенность, страх — для барышни. Восторг и преданность — для лейтенанта. Желание поболтать под добрую выпивку, обсудив все достоинства будущей королевы — для остальных.