Испытание Тьмой

Я помню все… И мой удел — оставить этот век,
Где мне привычных дум и дел и не было, и нет,
Где одержал победу Свет,
Где стерт давно последний След,
Где Тьмой проведенный предел чтят Кодекс и Завет…

И в этот миг наваждения уходят окончательно. Разум вновь чист, сны остались в прошлом, и осталась твердая уверенность в том, что более они не вернутся никогда.

И тут же, как то всегда свойственно человеку, появляется острое ощущение безвозвратной потери и горечь сожаления…

Эпилог. Исход

Покинуть сей мир презренный,

Отбросить груз прошлых лет –

И в черной тиши видений

Вопрос позабыть и ответ…

Жизнь и смерть — две стороны одного листа бумаги, говорят иногда в Поднебесной Империи. И это правда.

Однако тот, кто считает, что всякий лист бумаги имеет две стороны — ошибается. Как ошибается и тот, кто полагает, что из этого правила есть лишь немногие исключения.

Потому что любой лист бумаги легко сворачивается в ленту Мебиуса, имеющую только одну сторону. И не в этом ли секрет могущества Пути, чьим символом была и остается эта лента?

Жизнь и смерть. Жизнь, переходящая в смерть — и смерть, дающая начало новой жизни. Новой — и той же самой: ведь не бывает разных жизней, как и разных смертей, что бы ни говорили именующие себя «познавшими жизнь и смерть»…

Холод ничего не значит, как и темнота. Жесткое каменное сиденье не причиняет никаких неудобств. Смертельное одиночество — привычное ощущение, ведь и при жизни вокруг не было друзей.

Интерес ко всему, что осталось снаружи, в Яви, давно угас. Никаких чувств, никаких эмоций и ощущений. Лишь память, но и она медленно уходит в черноту небытия.

И только иногда гаснущий слух тревожат забытые голоса:

— Лишенный души.

— Равно как и всего, что с Тьмою способно связать.

— Тогда, безусловно, священный твой долг его в Свет Предвечный забрать.

— Зачем ему Свет?

— А с каких это пор тревожит тебя сей вопрос? Достойных — вперед, недостойных — во двор и пусть крутят привод Колес.

— Ты сам-то что, лучше? Весь свой материал расходуешь в Играх с Судьбой, надеясь отсрочить законный Финал. Ведь нам неподвластен покой, а вечность страдания…

— Пугает тебя простая и чистая боль? В страданиях — мощь, ну а мощь ты и я давно изучаем.

— Осел! Не в боли могущество есть, но в боях с той болью!

— Возможно. И что, тебе непонятно, как эта земля его не отвергла престол? Он власти не принял — и Черный Венец лишил всех предсказанных жертв. Неужто неясно, что ЭТОТ конец был верным исходом для тех, кто свой Путь избрал без подсказок?!

— Как знать… Мы знаем об этом, но он — навряд ли. А Путь ведь способен предать своих Посвященных. Закон был писан для нас — не для них. Он — для тех, кто нашей дорогой идет.

— Дорога — как Путь. И в конце его всех одно завершение ждет…

Иногда их слова таковы, иногда нет. Но это уже не имеет значения. Цель достигнута. А прочие… прочие пусть поступают так, как сами считают нужным.

Здесь осталось одно: ожидание.

Ожидание того, кто в ночь полнолуния придет к забытому кургану, свершит необходимый ритуал — и примет из рук восставшего мертвеца древний клинок вместе с именем…

Конец