Испытание. По зову сердца

Наконец Нина Николаевна встала, сбросила с себя платок и пальто на лавку; шурша руками по бумаге в шкафу, нащупала спички, зажгла лампу и поставила на стол.

— Ты чего, Нинуша? — спросила Аграфена Игнатьевна.

— Хочу написать письмо. — Нина Николаевна подошла к матери, поцеловала ее в морщинистую щеку. — Туда, на Московский фронт, Военному совету... А ты, мама, ложись.

— Какой уж тут, дорогая моя, сон! Я лучше о тобой посижу. Все сердцу легче.

Нина Николаевна поставила перед собой чернильницу, развернула Юрину тетрадь, положила голову на руки и задумалась. Потом взялась за перо. В доме было тихо, только скрипело, бегая по бумаге, перо.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Уже вторые сутки Юра ехал «зайцем» на самой верхней полке общего, до отказа набитого пассажирами вагона. Боясь быть пойманным, он забился к самой стенке и лежал, стараясь не шевелиться. Снизу потянуло запахом еды. Юра облизнулся и проглотил слюну. Голод донимал его. В вагоне было душно, по лицу катился пот, голова, казалось, разваливается на части. А тут еще, как назло, Юра испытывал неотложную необходимость выйти. Он быстро спустился вниз и, перепрыгивая через ноги пассажиров и стоящие в проходе вещи, опрометью побежал к выходу, боясь, что его заметит проводник. На Юрино счастье, проводник дремал, сидя на краю лавки, и не заметил, как мальчонка прошмыгнул в тамбур. Возвращался Юра более спокойно, делая вид, что он настоящий пассажир. Если бы он остался внизу, на него наверняка никто бы не обратил внимания. Когда же стал поспешно взбираться на верхнюю полку, тетка, которая сидела на нижней полке, подтолкнула соседа и показала на Юру:

— Небось вещичками хочет разжиться!..

Услышав ее слова, Юра почувствовал страшную обиду.

— Как вам, тетенька, не стыдно!.. Мне никакие вещички не нужны! — крикнул он и только хотел занести ногу на вторую полку, как почувствовал, что кто-то потащил его вниз. Юра обернулся: внизу стоял проводник.

— Ваш билет?! — спросил он скрипучим голосом.

— Билет? — переспросил Юра. — Билет, дяденька, сейчас... — Он соскочил на пол и, не удержавшись, сел прямо на руки той тетки, что его заподозрила. Однако тут же от ее толчка отлетел в объятия проводника. — Сейчас дяденька... — трясущимися руками Юра стал шарить по своим карманам, одновременно раздумывая, как бы удрать.

— Смотри-ка, билет ищет, вот фокусник! — ехидно прошамкал старичок, сидевший рядом с теткой.

— Какой у него билет, в милицию его стащить нужно! — прошипела тетка. — Воровством занимаются, вещички тащут!.. Известно, сызмальства порченные!..

— Полно вам чушь городить! — заступился за Юру запасник в новенькой красноармейской форме. Он, видимо, ехал на фронт. — Чего ему у вас воровать-то? Картошку?

— Такой и картошку сопрет, не погнушается!.. Теперь картошка в цене!..

— Да что вы на мальчонку напали?! — прикрикнул на тетку запасник и спросил у Юры: — Куда едешь?

Юра хотел честно признаться, что едет на фронт, но побоялся. В дороге он уже не раз слышал, что таких ребят ловят и снова отправляют к родителям.

— Папу ищу... — соврал он. — Вот уж пятый месяц о нем ничего неизвестно...

— Так папа-то, наверное, на фронте?

— Ага... — кивнул головой Юра, а сам все продолжал рыться в карманах, выворачивал их и, наконец, жалобно взглянув на проводника, сказал: — Наверное, потерял... А может, там, на полке, оставил...

— Идем-ка со мной! — цепко схватил его за руку проводник. — Знаем мы вас!.. Таких каждый день в милицию пачками сдаем... — Он потащил парня в конец вагона и там посадил его рядом с собой на лавку.

Юра сгорал от стыда.

Каждый проходивший мимо считал своим долгом пристыдить его:

«Поймали! И поделом!» — говорили одни.

«Стыдно!.. Очень стыдно!..» — изрекали другие.

«Любишь кататься, люби и саночки возить!» — посмеивались третьи.

Только один подвыпивший старичок иначе отнесся к задержанному.

— Ты, малец, не горюй!.. Самое главное — не теряй духу!.. Вот поезд остановился, и ты, кузька-макузька, раз-два — и лататы! Что думаешь, он за тобой побежит? Не побежит! У него и без тебя хлопот полон рот. Ей-богу, не побежит!..

— Стар, а ума нистолечки нет! — перебила его старушка, видимо, жена. — Чему учишь? Для порядку надыть его задержать, родителей выписать. Батько-то есть?

— Нет, — чуть слышно сказал Юра.

— Сирота? — не отставала старушка.

— Нет, — пробурчал Юра.

— Отец, что ли, бросил и сбежал?

Дальше врать Юра уже не мог.

— Папа полковник... воюет, — сказал он, надеясь, что липкая старуха теперь от него отстанет. Но та все не унималась:

— Отец воюет, а ты к тете в мешок?

— Я в мешок не лазил! — поднял голову Юра. — Я к папе на фронт еду, воевать!..

Эти слова произвели на всех магическое действие. Пассажиры сразу прониклись к Юре симпатией.

— Батюшки, такое дите — и воевать!.. — ахнула тетка, та, что заподозрила Юру в воровстве.

— Вот, мать моя, не разобралась, кузька-макузька, мальца ни за что ни про что опозорила!..

Поезд замедлил ход, просвистел паровоз, зашипели тормоза, звонко цокнули, столкнувшись друг с другом, буфера, и поезд остановился. Проводник вывел Юру на платформу.