Испытание. По зову сердца

— Я, Маруся, хочу пройти в приемное отделение, узнать от раненых, что на фронте... — виновато признался Яков Иванович.

— Вы же знаете, товарищ полковник, туда ходить нельзя. — Она под руку повела Железнова обратно в палату. — Давайте-ка поднимем вашего друга, поставим ему градусничек, не то он завтрак проспит... Ну, что это вы сегодня такой сумрачный? Нездоровится?

— На душе тяжело... Пора мне, Маруся, выписываться и быстрее туда... — Яков Иванович кивнул головой, как будто показал в сторону фронта.

Маруся молча пожала его локоть. Она хорошо понимала Железнова, не раз сама просила отправить ее на передовые позиции, но неумолимый начальник отделения Петр Николаевич каждый раз отвечал одно и то же: «Похвально, дитя мое, похвально! Но я этого сделать не могу. Здесь, дитя мое, тоже фронт. Фронт спасения людей».

— Товарищ полковник, — спросила Маруся Железнова, когда они подошли к палате. — Вы на меня не рассердитесь, если я с вами поделюсь тем, что думаю?

— Как же можно сердиться на откровенность?

Маруся взялась за дверную ручку, но дверь не отворила:

— Вот вы уже человек пожилой — извините, что я так прямо говорю, — участвовали во всех войнах, несколько раз ранены и все же рветесь на фронт. Значит, вы считаете, что обязательно должны быть там? — Яков Иванович кивнул головой. — Как же тогда мне, молодой, здоровой девушке, сидеть здесь, в тылу?.. Ведь меня вполне заменят те, кто не может быть на фронте!.. — Маруся подняла глаза на Якова Ивановича. — В общем, товарищ полковник, посоветуйте мне, пожалуйста, как попасть на фронт?

Дверь открылась, на пороге появился заспанный Хватов.

— А я-то думаю: кто там у дверей шепчется? Оказывается, это вы!.. О чем же это она вас упрашивает?

— Да вот просит, чтобы ее на фронт отправили! — Яков Иванович показал рукой на палату, приглашая Марусю войти.

— Нет, нет, у меня много работы, — Маруся сразу перешла на свой обычный деловой тон. — А вы умывайтесь и завтракайте!.. — И она побежала по лестнице вниз.

— А пожалуй, она права, — сказал Хватов, когда они кончили умываться. — Сейчас трудно сидеть в тылу!..

Через некоторое время в палату к Железнову и Хватову пришел начальник отделения Петр Николаевич в сопровождении ординатора.

— Как себя чувствуем? — спросил он, протягивая руку Железнову.

— Все в порядке, Петр Николаевич, — бодро ответил Яков Иванович, — я полагаю, что уже пора...

— Нет, дорогой мой полковник, выписываться вам еще рановато, — ответил Петр Николаевич и положил руку на плечо Железнова. — Я думаю вас эвакуировать на Волгу, в хороший госпиталь для выздоравливающих. Вам надо еще полечиться как следует, прогреть раны.

— А можно, Петр Николаевич, без этого обойтись? Ведь сейчас не мирное время...

— Фронт от вас, батенька, не уйдет... На фронт нужно идти здоровому! — рассердился Петр Николаевич и тут же осекся. — Вы простите, что я горячусь. Но в последнее время я только от всех и слышу: «Выпишите меня на фронт!», «Пошлите на фронт!» Меня молят, просят, упрекают, даже требуют!.. И не только раненые, но и медицинский персонал — санитарки, сестры, врачи... — Петр Николаевич бросил строгий взгляд на ординатора.

— Я уже больше не прошусь, — ответил тот, поняв взгляд Петра Николаевича.

— Он уже не просится! Какое достижение! — усмехнулся Петр Николаевич. — А вы посмотрите в его глаза: о чем он думает? Что я, не понимаю, что ли?.. А вот наша уважаемая Викторова, — показал он на Марусю, которая в этот момент вошла в палату. — Она мне вчера целый вечер доказывала: «Я отлично стреляю, и на лыжах хожу, и в беге вынослива, я на фронте буду гораздо полезнее...» А в работе она рассеянная, перевязки делает плохо... — Он пересел к столу и стал что-то записывать в истории болезни. — Вам, товарищ Железнов, необходимо окрепнуть. У вас ведь на свежем воздухе еще голова кружится.

— А не разрешите ли, Петр Николаевич, нам с Хватовым сегодня на машине прогуляться по Москве, — попросил Железнов. — Моя машина недалеко, в резерве фронта, в Крылатском. Я могу ее вызвать по телефону.

— Вы сказали «прогуляться по Москве»? — Ординатор одобрительно кивнул головой. — Ну что ж, пожалуй, можно. Только с сестрой или с санитаркой. Причем с условием: за город не ездить, резких движений не делать... — Осмотрев Хватова, Петр Николаевич сказал: — Еще недельки три — и вам можно будет поехать в отпуск.

— В отпуск? — разочарованно переспросил Хватов.

Петр Николаевич хлопнул себя ладонями по коленям и резко поднялся.

— А то куда же? Небось и вы на фронт собрались? Нет, только в отпуск! — Он щелкнул футляром от очков и вышел из палаты.

После обеда санитарка принесла два больших синих пальто на вате, две шапки-ушанки, а Хватову еще и огромные черные валенки с галошами.

— Шофер ваш приехал, товарищ полковник, — объявила она.

— Куда же нас так снаряжают, на Северный полюс, что ли? — спросил Хватов.

— Зачем же на полюс? Гулять. Да разве в вашем драндулете можно на полюс-то? Вряд ли на нем и до заставы доберетесь: гремит, дымит, а с боков вместо стекол одни дыры остались... Ну, одевайтесь.

— И вы с нами, Глафира Мартыновна, едете?