Испытание. По зову сердца

— Эх ты, бесчувственная!.. — пробурчал Юра, подбирая разбросанное кобылой сено. — Тут такое творится, а ты жрешь да жрешь!..

Он представил себе, что вдруг с Волоколамского шоссе, откуда доносилась беспрерывная артиллерийская стрельба, лесом пойдут гитлеровцы, ударят по тылам дивизии — и тогда все!.. Юра уже был готов сам броситься за лыжниками в разведку, благо, возле дома стояли чьи-то прислоненные к стене лыжи. Только Юра сделал несколько шагов к этим лыжам, как вдруг его кобыла Сонька громко заржала, почуяв приближение коня Буланого. Через минуту из-за угла вынырнула подвода и остановилась у крыльца.

Из розвальней вылезли комдив, командир полка и еще какой-то не знакомый Юре комиссар. Юра, как положено, вытянулся перед ним.

— Что ты тут делаешь, малыш, а? — неожиданно спросил его командир дивизии и поправил Юрину шапку. — Звать-то тебя как?

— Рыжиков Юрий! — браво ответил Юра и шмыгнул носом.

— Замерз, наверно?

— Нет...

— Недисциплинированный, значит, у тебя нос? — улыбнулся комдив. — Что же ты все-таки здесь делаешь?

— Помощник товарища Гребенюка.

— А как в полк попал?

На этот раз Юра не растерялся и бойко отрапортовал:

— Товарищ Гребенюк зачислил, товарищ генерал.

— Ну, ладно! Позови-ка мне шофера.

Юра сорвался с места и побежал в избу. Командир дивизии поглядел ему вслед и приказал адъютанту заняться мальчонкой, узнать, не сбежал ли он от родителей... В это время на крыльце уже появились Юра с шофером.

— Молодец, Рыжиков! Благодарю за службу! — сказал командир дивизии.

Юра замялся: его впервые похвалил генерал.

— А как надо, товарищ генерал-майор, на это отвечать? — спросил он.

— Служу Советскому Союзу!

Юра шагнул вперед, сдвинул ноги вместе, сдернул варежку, приложил руку к ушанке и звонко прокричал:

— Служу Советскому... — воздуху не хватило, он вдохнул всей грудью и закончил: — ...Союзу!

Комдив козырнул в ответ и зашагал к машине.

— Товарищ генерал-майор, — нагнал его Юра (Гребенюк даже ахнул от его смелости), — разрешите обратиться по личному делу?

— Обращайся!

— Определите меня в разведку! Вот, честное пионерское, хорошим разведчиком буду!..

— Сразу этого решить не могу, — ответил комдив. И не успел Юра опомниться, как генерал сел в машину, и она сразу же скрылась за углом дома.

— Ну, Юрка, дождешься ты у меня!.. — проворчал Гребенюк. — Какое ты имеешь право так вольно с генералом разговаривать?

— Отчего нельзя? Он такой же человек, как и вы!..

— Вот как хвачу вдоль спины! — Гребенюк гулко хлопнул кнутом по поле своего полушубка. — Да разве есть у него время с тобой болтать, когда вся дивизия перед таким морем встала?!

— Почему, дедушка, встала? — с дрожью в голосе спросил Юра.

— «Почему»? — передразнил Гребенюк Юру. С передозой один за другим донеслись гулкие разрывы. — Слышь, как колошматят по льду? Как есть, весь, проклятые, вспахали.

— А как же теперь наши наступать будут?

— Прямо так и будут, — не зная, что ответить, сказал Гребенюк.

— По битому льду?

— Раз надо, то и по битому пойдут...

— Так утонуть же можно...

— Ну что ж, сынок, коли надыть! — Гребенюк провел рукой по заиндевевшим усам. — Да только не о смерти думать надо, а о том, как выжить да нашу землю от фашистской нечисти ослобонить...

— Довольно болтать-то!.. Садитесь обедать!.. — окликнул их вышедший из избы Лука Лукич.

В сенях они сели на чурбаки за перевернутую вверх дном бочку, служившую столом. Лука Лукич сунул в руки Юры ложку, но есть мальчику не хотелось, его не покидали тревожные мысли. Он думал о том, как же бойцы пойдут по битому льду.

— Да ешь ты скорей! — прикрикнул на Юру Гребенюк и деревянной ложкой стукнул его по лбу. — На подводах доски всем обозом к берегу возить будем!..

Уже стемнело, когда подводы подвезли к Истринскому водохранилищу доски. Кругом гудело, трещало и грохотало. Из-за высокого холма, черной стеной поднявшегося на берегу, вспыхивали бледные зарницы ракет, а из-за его гребня, словно из-за черной тучи, метеорами вылетали трассирующие пули и, светясь зеленоватыми огоньками, неслись туда, где полыхало зарево, где зенитчики огнем своих орудий обороняли Москву от рвавшихся к ней бомбардировщиков врага.

Юра впервые оказался так близко к переднему краю. Как ни старался он держаться по-боевому, его зубы звонко выстукивали дробь. «А как же бойцы там под огнем идут?..» — уговаривал он себя. В это время над вершиной холма вспыхнул разрыв шрапнели, и Юра неожиданно для себя бухнулся на землю.

— Ты чего, Рыжик? — спросил Гребенюк.

— Страшно! — стуча зубами, ответил Юра.

— Знамо дело, сынок, — передовая! — Гребенюк потрепал Юру за плечи и побежал к своему Буланому, который потянулся за передней подводой.

Только Гребенюк скрылся в темноте, как невдалеке, выбросив красный язык пламени, разорвалась мина. Сонька шарахнулась в сторону, опрокинув державшего вожжи Юру.

— Держи, сынок, кобылу-то, а то домой удерет! — крикнул Гребенюк.

Юра догнал Соньку, схватил ее за узду и размахнулся, намереваясь ударить, но не ударил — кобыла дрожала и фыркала от страха.

— Соня... Сонюшка... — Юра гладил заиндевевшую морду лошади. — Ну что ты, дурочка!.. Это же передовая!..