Испытание. По зову сердца

— Огонь!..

На этот раз артиллерия более удачно накрыла гитлеровцев. Но бойцы в полушубках уже медленно отползли к черной кайме своего переднего края. Достигнув первой траншеи, повалились в нее, и оттуда послышалась беспорядочная стрельба.

Карпов позвонил Железнову и попросил помощи.

Не будучи уверенным в истинном намерении врага, Железнов все же воздержался вводить в бой полк Нелидова.

— Знаю, дорогой мой, знаю, — ответил он Карпову. — Держись, сколько можешь... Постарайся точно выяснить, кто против тебя! — Он пообещал Карпову переключить всю артиллерию на поддержку его полка.

Болезненно переживая неудачу на участке Карпова, Хватов настаивал на том, что надо взять из полка Нелидова хотя бы один батальон и им ударить по наступающим гитлеровцам. Но Железнов упрямо стоял на своем.

— Я понимаю Карпова, понимаю его командиров, — взволнованно сказал он, — но совершенно не понимаю тебя, Фома Сергеевич! Нам ведь пока неизвестно, действительно ли это удар главных сил или только демонстрация с целью напугать нас и заставить остановить наступление. Поэтому я хочу подождать. Сейчас нам нужны пленные!

— Но ведь враг прорвался и прет на нас!.. — стоял на своем Хватов.

— Вижу, что прет!.. Но сейчас Карпов введет свой второй эшелон и восстановит положение.

— Тогда он, в лучшем случае, сядет на свою позицию. А нам же надо наступать! — горячился Хватов.

— И я так же думаю.

— Но может получиться, что он и не восстановит прежнее положение. Поэтому нам надо сейчас ударить наверняка!

— То есть как это не восстановит?! — вскипел Железнов. Но сдержал себя. — Ну хорошо, тогда посмотрим, Нелидов ведь не за горами, он начеку.

Добров вызвал Железнова по телефону. Хватов не слышал, что он говорил Якову Ивановичу, но по его лицу понял: и там тоже случилось нечто неприятное.

Дьяченко трясется за свой левый фланг и боится идти вперед, — сказал Хватову Железнов. — Ожидает, видите ли, когда Карпов выдвинется! Над ним все еще тяготеет страх попасть в окружение! — Железнов вызвал Дьяченко к телефону и резко приказал ему: — Наступайте, не дрожа за фланги. Обеспечивайте их и двигайтесь, не снижая темпа... — Он бросил трубку и предложил Хватову: — Пойдем на наш старый энпе. Полезно все-таки посмотреть на события с другой точки.

Когда Железнов с Хватовым вышли в ход сообщения, их догнал дежурный офицер и доложил, что фамилия сапера в почерневшем полушубке — Паршин.

— Паршин?.. — переспросил Железнов. — Неужели Паршин?! Почему же мне не доложили, когда он вернулся в дивизию? Ведь это бывший командир, и я должен был сразу об этом знать. Где он сейчас?

— На перевязочном.

— Ранен?

— Второй раз... Еле-еле его туда отправили, не хотел уходить из боя. В этом бою, говорит, жизнь моя решается.

— Скажите Карпову, — приказал Железнов адъютанту, — чтобы сегодня же сделал мне представление о восстановлении Паршина в прежнем звании.

— Передайте приказание: Паршина вывести из боя и направить в медсанбат, — добавил Хватов. — Вот, видишь, Яков Иванович, как бывает в бою. Человек свою вину кровью искупает и совсем другим становится. А мы подчас сгоряча требуем расстрелять его.

— Надо восстановить его и в партии. — Хватов взглянул на Железнова. — Видимо, у нас с тобой, Яков Иванович, с кадрами дело неважно поставлено. Так и человека потерять можно. А ведь он на нас надеется, как на самых близких людей...

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Опираясь на костыль, Вера стояла в коридоре и, прислонившись разгоряченным лбом к холодному стеклу окна, смотрела сквозь медленно падающий пушистый снег на выгрузку раненых.

Поначалу она ожидала, что вот выйдет из какого-нибудь автобуса «ходячий» и уж от него-то она узнает истинную правду, как идет наступление, а может быть, и об отце. Но к ее огорчению на этот раз опять привезли только «носилочных». И это не первая партия, а вот уже третьи сутки — везут и везут. Это еще больше удручало. Лечащий врач сказал ей то, чего больше всего она боялась:

— Сейчас, Вера, вы летать не сможете. — Но, увидев, как преобразилось ее лицо, в несколько повышенном тоне добавил: — Война, Железнова, еще не кончается, и горячиться не следует. Держите себя в руках — вы же летчица!

«Держать себя в руках?.. — Вера мысленно повторила сейчас эту фразу. — Это легко только сказать. На деле — куда сложнее».

На следующий день в отделение поступили «ходячие» раненые. Большая часть их осталась за дверями приемной. Вот туда-то Вера незаметно и проскользнула.

— Не из хозяйства Железнова? — спросила она первого попавшегося ей на глаза. Но, получив отрицательный ответ, тут же задала другой, волновавший ее вопрос: — Наступали?

— Так точно, наступали на Яхрому, — молодцевато ответил совсем юный боец с рукой на повязке. — Поначалу рванули «катюши», потом часа полтора долбила наша артиллерия и авиация, напоследок снова накрыли «катюши» — так что от фрицев остался блин...