Испытание пламенем

— Низшие сословия традонов имеют имена, но здесь присутствуют самые высокопоставленные из высших. Их имена — это местности. Темный правит колонией традонов в Скорбном лесу. Яркий — колонией в Белом Уделе на дальнем Айеме, а Глубокий — великим городом традонов, Гримарром, в Серебряной Цепи. Эти трое — самые могущественные из традонов, простота их титулов это как раз и демонстрирует.

Молли кивнула и двинулась к предложенному ей креслу во главе стола.

Фаолши казались еще одной тайной. Молли не могла понять, почему они так ее боятся. Кто она для них? Что у них там за история о Води, как она сама в нее вписывается?

На самом деле именно этот вопрос ей следует задать всем в Ории. За кого они ее принимают? Каких действий ждут от нее?

Как только она села, появились слуги с широкими подносами исходящих паром овощей и большой чашкой чая, которую поставили прямо перед Молли. Двое фаолши впились взглядом в свои тарелки, как будто от них зависело их спасение. А вот традоны продолжали изучать Молли своими немигающими взглядами, что немало ее смущало.

— Ты уверен, что она — Води? — спросил Темный у Бирры.

Тот склонил голову.

— Великий Темный господин! Мы уверены в этом так же, как в том, что солнце восходит на востоке, что вода в море холодна и глубока, а Лес огромен и несет смерть.

Тон Бирры к концу фразы стал таким резким, что Молли могла поклясться: последнее замечание таит в себе какую-то скрытую колкость. Однако лицо говорившего оставалось абсолютно спокойным, а поза — расслабленной.

— На самом деле, — отвечал Темный, — опасности, с которыми мы все сталкиваемся, поджидают нас не только в пределах Леса. — Голос его звучал еще более напряженно, чем голос Бирры.

Значит, во фразе действительно был тайный смысл, но она пока не могла разобрать какой.

Однако она сумела понять, что сама не является тем, что все они надеялись увидеть: традоны явно ею не интересовались, а фаолши ее боялись.

— Что такое Води? — спросила Молли и увидела, как моргнул Бирра и как съежились лица фаолши. А вот традоны рассмеялись.

— Значит, уверены, как в том, что вода мокрая? — насмешливо спросил Яркий. — И вы хотите заставить нас поверить, что она очистит мир от неестественной смерти, вернет Истинных Людей к власти, загонит рронов и кеттов обратно в ад, который их породил?

Двое из фаолши спрятали лица в ладонях и испуганно заголосили, а двое других традонов обернулись к своему соплеменнику. Даже Бирра побледнел и резко произнес:

— Да не услышит этот дом подобных слов! Ваше право навлекать на свои дома все, что угодно, но здесь упоминать Их нельзя!

Темный пожал плечами:

— Смысл того, что я хотел сказать, остается все тем же, упоминаю я… Их… — он снисходительно поклонился в сторону Бирры, — …по имени или нет. Вы хотите заставить нас поверить, что она — Води. Мне легче поверить, что она может вернуть звезды в прежние гнезда или взмахом руки погасить свет Луны. Она даже не знает, кто такая Води.

— Пока она прошла все испытания, которые мы ей устроили.

— Она не из наших. Из чужаков.

— Вы ее не знаете. Не видели ее. А потому не понимаете. Она — одна из нас.

— Будущее покажет. Если она — та, за кого вы ее принимаете, это выяснится совсем скоро, не так ли?

Бирра потер виски жестом, который неожиданно напомнил Молли ее приемного отца в те времена, когда она была еще маленькой, а он постоянно маялся мыслью, как оплатить счета. Она ждала, что воспоминание ее расстроит, но, как ни странно, вышло иначе. На мгновение Молли даже почувствовала нечто вроде жалости к человеку, который пытался, по крайней мере в ранние годы, растить ее, а ведь она была нелегким ребенком, даже любить ее было не просто.

Она ласково похлопала Бирру по руке, и он обернулся к ней с таким потрясенным видом, как будто…

…как будто она его вылечила. Именно это выражение она видела на лицах приходивших к ней каждый день просителей.

…как будто его коснулся сам Бог.

Молли поняла, что для него это частично так и есть. До сих пор ей не приходилось размышлять, как относятся к ней ее тюремщики. Слишком они были чужими, слишком связаны с обстоятельствами ее похищения, слишком господствовали над ее нынешним положением и будущей судьбой, чтобы она допускала мысль о «человеческом» в их природе.

И вот теперь, глядя на Бирру, она вдруг задумалась: а есть ли у него дома жена и дети и чего он от нее ждет? Что она должна сделать для него и его мира такого, чего он не может осуществить сам?

Внезапно Молли почувствовала раздражение из-за этих маленьких, но самоуверенных традонов, которые имели дерзость усомниться в ней, а она даже не знает, зачем оказалась в Ории.

Она знала, что иногда заложники начинают отождествлять себя с захватившими их террористами. Молли прошла курс обучения по выживанию в таких условиях, знала, как вести себя на допросах и при пытках, как выбраться из подобной ситуации с минимальными потерями — разумеется, при условии, что вообще выживешь. И вот теперь обнаружила в себе признаки, которые не слишком ей понравились. Признаки того, что она уже отождествляет себя со своими тюремщиками.