Испытание на прочность

– Ну, – произнес вдруг Густав, неторопливо отерев губы и пальцы хрустящей от крахмала белоснежной салфеткой, – раз наконец исполнено последнее пожелание моей дорогой Лави, я имею право объявить всем радостную весть, и первыми ее узнаете вы как ближайшие родичи. – Он обвел молчащих племянников пристальным взглядом, надменно усмехнулся и с превосходством объявил: – Мы с Лавинией решили пожениться, и поэтому я объявляю о нашей помолвке. Можете поздравить вашу матушку, с этого дня она обрела самого надежного и заботливого мужа во всех подлунных пределах. Свадьбу мы намерены отпраздновать через декаду, когда соберутся все гости.

Лил от всей души порадовалась, что правильно поняла предостерегающий знак Ленса, один из тех, которые они изобрели, когда жили в доме Парвена. Пользоваться при кузнеце известными искусникам шифрами они опасались, отлично зная, как непрост приютивший их мужчина.

Тогда их очень выручили эти простые на вид жесты – деревенские мальчишки не раз пытались доказать бледным кузнецовым племяшам свое превосходство. И теперь, едва Ленс подпер ладошкой левую щеку и открыто зевнул, хлопнув себя по губам пальцами правой руки, магиня поняла, сейчас хозяин скажет какую-то гадость, и нужно постараться не обращать на его слова внимания.

Ну так она и старалась, однако был краткий миг, когда слова Корди всколыхнули в ее душе жгучее желание разом взломать мощным потоком магии все амулеты проклятого дядюшки. Но Лил справилась с собой, хотя и не без труда, пришлось даже добавить себе хладнокровия и терпеливости, а уже через минуту хвалила себя за это решение. Иначе не сумела бы спокойно смотреть, как Корди по-хозяйски смачно целует их мать.

Лил скосила взгляд на брата и огорченно стиснула губы. Аленсин смотрел в затылок дяди чуть прищурившись, и этот острый, изучающий взгляд брата был ей хорошо известен. И даже слишком хорошо: так Ленс смотрел только на тех, кого люто ненавидел и на ком уже мысленно поставил черный камень. И хотя обычно Лил во всем поддерживала брата и даже помогала ему придумывать ловушки или наказания, сейчас она не была согласна с Ленсом. Не стоило ему задевать Корди, вряд ли коварный барон не предусмотрел их возмущения или даже нападения. И не может быть, чтобы заранее не приготовил для ослушников примерного наказания, дабы раз и навсегда отбить охоту даже думать о всяких мятежах. Именно поэтому, хотя Лил и любила мать не менее, чем брата, сейчас она намного больше беспокоилась именно за Ленса. Лавиния далеко не наивна, и раз выбрала этот путь, значит, просто не нашла лучшего варианта.

Сухощавый мужчина неопределенного возраста, одетый с ног до головы в черное, подобно Алильене, торопливо прошел по залу в их сторону и застыл в десяти шагах от стола, покорно склонив голову.

– Что там у тебя? – недовольно буркнул Корди, рассмотрел скрученный в трубочку лист бумаги и приказал: – Давай.

Пока барон с самым невозмутимым видом читал поданное ему донесение, Алильена ковыряла пирожное, искоса поглядывая на брата, от скуки забавлявшегося постройкой башни из столовых приборов. Ленс брал их из аккуратно разложенной рядом шеренги и выкладывал на тарелку, пытаясь поднять свое строение как можно выше. И каждая из этих вилочек и ложечек вонзалась в сердце девушки острым ножом. Судя по количеству вложенных в башню ложек, Корди получил очень хорошие, просто замечательные известия и испытывал сейчас почти блаженство. И вряд ли барон радовался обычной покупке очередного табуна или артефакта, купить при желании он мог все лавки с диковинками. Но настолько бурно можно ликовать только в одном случае – когда получаешь нечто давно горячо желаемое, но ранее недоступное. И девушка пока знала только одну вещь, вернее человека, получение которого могло бы так осчастливить барона. Ее отец, Тарен Базерс.

– Как я понимаю, есть вы больше не хотите, – заявил вдруг барон, глядя на нее и Ленса. – Тогда можете идти отдыхать. Вас проводят.

И повелительно кивнул в сторону стоящих поодаль слуг. Лил немедленно поднялась из-за стола, бесстрастно пробормотала положенные слова вежливости и, не дожидаясь ни ответа, ни Ленса, направилась в сторону выхода. Там ее уже ожидала Салита, и вскоре они неторопливо, словно прогуливались, брели в выделенные девушке покои. Усталость навалилась на Алильену как-то разом, и она сначала даже удивилась, с чего бы? Весь день только спала и ела и всего час назад чувствовала себя жизнерадостной и бодрой. Неужели так подействовало на нее сообщение барона или поведение матери?

Внезапно Алильена поймала беглый внимательный взгляд служанки и сразу насторожилась. Салита смотрела далеко не так, как обычно глядят на хозяев вышколенные горничные. Ее взгляд более всего походил на те, какие бросают на своих жертв уверенные в себе шпионы и соглядатаи.