Испытание

- Эй вы! - кричит Алексей пересохшим ртом.

Но там, в вышине, - да какая, к дьяволу, вышина, каких-нибудь двести пятьдесят - триста метров, - его, конечно же, не слышат. Может, кофе распивают, а скорее всего болтают о разном, травят баланду, как это принято у моряков и летчиков. А ты тут погибай!

Лодка стремительно уменьшалась в размерах. А он все бежал и бежал, надеясь на чудо: вдруг возьмет да и оглянется пилот или еще там кто и увидят его, бегущего. Бегущего-то легче заметить.

И все же наступила та минута, по правде говоря, жесточайшая минута, когда стало ясно, что все отчаянные усилия напрасны, что с самолета его не заметили и не заметят. Но Алексей продолжает бежать, пока не споткнулся и со всего маху не растянулся на гальке.

- Как же так? Ну, как же так? - Алексей в отчаянии бил кулаком по гальке.

Потом бессильно уронил голову и чуть не заплакал. Он и заплакал бы, но слез не было. Через какое-то время с усилием поднял отяжелевшую голову и снова оглядел небо. А вдруг самолет пошел на разворот, чтобы сделать посадку? Он изо всех сил пытался разглядеть летящую точку. Но небо было пусто и все охвачено безжизненной тишиной. Проклятая тишина!

Минут десять просидел он, растерянный и разбитый. Едва-едва поднялся и побрел к жилью. И все думал: "Что же делать, что теперь делать?"

Он никак не мог уразуметь, что с самолета, летевшего так низко, не заметили избушку. Ладно, человека не заметили, он, может быть, с высоты кажется вроде серой гальки, но избушка? Ведь она торчит совершенно на голом месте. Уж ее-то не заметить мудрено... А вот не заметили. Почему?..

Он попытался представить себе остров с высоты. И тут его осенило. А что, если избушку видели? Так мало ли их, необитаемых, поставленных неизвестно когда и неизвестно кем, торчит по всей Арктике? Нужна не избушка, а люди, признаки жизни. Вот что важно, вот за чем следят.

Что же такое сделать, чтобы в следующий раз его непременно заметили? Дым - вот что может лучше всего обнаружить присутствие человека. Но не будешь все время жечь костер. На это никакого топлива не напасешься.

Что же еще?.. А вот что, надо на геодезической вышке повесить парус. Его-то уж будет видно.

* * *

Чтобы победить, нужно уметь терпеть и стойко переносить невзгоды.

Размышляя о том, что все так неудачно складывается, Алексей вспомнил об охотниках, промышляющих в полярной тундре. Они работают и живут весь долгий охотничий сезон в полном одиночестве. Несколько раз на борту их парохода оказывались такие охотники. Кое-что рассказывали о житье-бытье, по большей части не о своем. Один такой рассказ Алексей запомнил хорошо. Даже фамилию того, о ком шла речь, - Колударов.

Случилось с этим Колударовым самое страшное из того, что может произойти в бескрайней полярной тундре, - пожар. Все имущество и весь припас сгорели.

Пожар случился, когда охотник уехал проверять капканы. И в отъезде-то был не больше обычного, а вернулся к остывшему пепелищу. Остались лишь нарта с собачьей упряжкой. Еды нет, если не считать двух мороженых песцов, которых недавно вынул из капканов. За спиной винчестер с единственной обоймой, стало быть, есть какая-то надежда на удачную охоту. И это все, а вокруг - беспредельное, безлюдное пространство.

Выход один - добираться до ближайшей фактории. Это триста - триста пятьдесят километров. Зима выдалась свирепая, все еще тянулась непроглядная полярная ночь, когда в двенадцать часов дня темно так же, как и в полночь. Колударов ободрал песцов, разрубил на части, накормил собак и отправился в путь. Собаки на скудном пайке быстро выматывались. Хочешь не хочешь, отдыхать надо. И с каждым разом стоянки становились все продолжительнее, собаки поднимались все неохотнее.

Колударов имел дюжину хороших ездовых лаек. Чтобы осмотреть капканы, достаточно и трех. Опытный охотник дорожит собаками, без дела не гоняет. Оставленные на привязи восемь отличных ездовых псов погибли.

Переходы сокращались, три собаки выбивались из сил, становились злыми и непослушными. И охотник раз от разу больше давал волю гневу, вымещая его на бедных животных. Человек спешил, а двигался все медленнее.

Полуголодные собаки раз от разу неохотнее тянули нарты, неожиданно ложились. Даже нещадными ударами не сразу удавалось поднять.

Как на грех разыгралась такая пурга, что пришлось закапываться в снег. Продолжительный сон не освежил, не прибавил сил, а лишь обострил чувство голода. В последний раз Колударов бросил собакам по маленькому куску мороженого мяса, а сам сглотнул отдававшую жестью слюну. Голодные псы мгновенно проглотили свои порции, нисколько не насытившись. Они сидели, не переменив позы, с горящими глазами.

Больших трудов стоило поднять их. Кое-как нарты удалось сдвинуть с места, натужно заскребли полозья по твердому насту. Колударов снял из-за спины винчестер и положил на колени. Как ему нужно сейчас подстрелить какого-нибудь зверя. Это вопрос жизни и смерти. Но по пути не встречалось даже следов. Волки обычно чуют чужую беду и непременно оказываются рядом. На этот раз и они не появлялись.