Испытание

Неожиданно некая фигура выросла перед Грейсоном, закрыв Анастасию. Высокий мужчина в смокинге, с красным галстуком-бабочкой. В лице его что-то знакомое, но Грейсону не вспомнить.

Смокинг щелчком открыл неожиданно оказавшийся в его руках большой выкидной нож с зубчатым лезвием, и Грейсон сразу понял, кто перед ним. Он просто не узнал Жнеца Константина без его красной мантии.

Но, похоже, и жнец его не узнал.

– Послушайте меня, – торопливо заговорил Грейсон, не спуская глаз с лезвия. – Вы ждете пожара. Но пожар не самое страшное. Опасность – в системе пожаротушения. Когда она заработает, весь театр будет залит кислотой, и ее будет достаточно, чтобы прикончить всех. Нужно немедленно очистить помещение от людей.

Константин улыбнулся, но и шагу не сделал, чтобы предотвратить катастрофу. И вдруг воскликнул:

– Грейсон Толливер! Мне следовало догадаться.

Уже достаточно долго никто не называл Грейсона его настоящим именем. Грейсон остолбенел. И осознал – один неверный шаг, и все пропало.

– С огромным удовольствием прерву линию твоей жизни, – произнес Жнец Константин.

Неужели Грейсон так ошибся? Он знал, что в основании заговора против Жнецов Анастасии и Кюри стоял жнец. Так неужели Жнец Константин, ответственный за расследование покушений, и является их организатором?

И в этот момент Константин бросился вперед, нацелив лезвие в грудь Грейсона Толливера, а также заодно и Слейда Моста…

Но в следующее мгновение весь мир с шумом и грохотом раскололся, едва не выбив у Грейсона почву из-под ног. Потому что на сцену выбежала Лилия, и в руках у нее оказался огромный, устрашающего вида обрез. Она подняла его, прицелилась, но не успела нажать на курок, как Константин, отбросив Грейсона в сторону, с невероятной скоростью подлетел и схватил обрез за ствол, направив выстрел в потолок. Одновременно с этим одним мягким движением он перерезал Лилии горло и вонзил лезвие ей в сердце.

– Нет! – закричал Грейсон.

Лилия упала, но не так, как за несколько мгновений до этого рухнул на сцене Юлий Цезарь. Никаких финальных слов – ни слов примирения, ни слов протеста. Вот она еще жива, а теперь – раз, и мертва!

Но не просто мертва, осознал Грейсон. Это не смерть, это жатва.

Он бросился к ней. Взяв ее голову в ладони, попытался сказать что-то, что она забрала бы с собой в неведомые дали, куда уходят те, кого подвергли жатве. Но было слишком поздно.

За кулисы прибежали еще люди. Переодетые жнецы? Охрана? Грейсон не знал. Он чувствовал себя лишь зрителем и наблюдал, как Константин отдает распоряжения.

– Не дайте им устроить пожар! – приказал он. – Система пожаротушения заряжена кислотой!

Значит, Жнец Константин его услышал! И он не был частью заговора!

– Выводите людей! – кричал Константин.

Но зрителей не было нужды понукать, обгоняя друг друга, они уже торопились к выходам.

Константин не успел повернуться к Грейсону, а он, осторожно положив Лилию на пол, уже бросился прочь. Горе и суматоха не должны отвлечь его от дела, а дело – это единственное, что удерживало его в этом мире. Кислота по-прежнему оставалась угрозой и, хотя по всему театру рыскали охранники, вылавливая заговорщиков, все окажется зря, если система пожаротушения заработает и зальет театр кислотой.

Грейсон бросился по узкому коридору к месту, где видел висящий на стене пожарный топор, который находился там еще, наверное, со времен эпохи смертных. А вот и он! Разбив стекло, Грейсон схватил топор.

Из-за паники в зале Жнец Кюри не смогла расслышать приказы Жнеца Константина, которые тот отдавал за сценой. Но это было неважно. Она знала, что должна делать – любыми средствами атаковать заговорщиков. Выхватив лезвие, она готова была вступить в бой.

Жнец Кюри призналась себе – готовясь убить тех, кто покушается на ее жизнь, она испытывает некий душевный подъем, некое воодушевление. Но этому глубоко спрятанному в душе чувству ни в коем случае нельзя дать прорасти, и она понимала это.

Повернувшись к выходу, Жнец Кюри увидела в вестибюле театра какого-то фрика. В руках у того был пистолет, и он стрелял в каждого, кто вставал на его пути. В другой руке фрик держал нечто, похожее на факел, и поджигал все, что могло гореть. Так вот в чем состояла игра! Нападавшие собирались заблокировать их в театре и сжечь! Жнец Кюри была даже слегка разочарована. Она ожидала от нападавших чего-то более изощренного. Но, в конце концов, это ведь какие-то жалкие фрики!

Взобравшись на спинки сразу двух кресел, Жнец Кюри оказалась над головами убегающей публики. Бросив кинжал в ножны, она извлекла сюрикэн о трех лезвиях. Полсекунды ушло на определение угла атаки, после чего она метнула оружие. Сюрикэн со свистом пролетел над головами спасающихся людей, вылетел в вестибюль и вонзился в череп фрика с факелом. Тот рухнул, уронив оружие на пол.

Кюри не без удовольствия оценила сделанное. Вестибюль частично был в огне, но стоило ли беспокоиться? Через пару секунд детекторы дыма определят факт возгорания и включат систему пожаротушения, которая обуздает пламя до того, как оно причинит кому-нибудь вред.