Исправление настоящего (СИ)

— От свихнувшейся слышу… Ты ждала поблизости, когда произойдет авария и помогла выбраться из горящей машины телохранителю, потом вы вытащили американку, чье место ты быстренько и заняла неподалеку от разбитого кабриолета, якобы без сознания. Ты же сообщила ему и про сумку, что вытащил из багажника Альберт, а его с американкой вытаскивать не стал, что сгорит, то не сгниет. Потом, конечно, пожалела, но было уже поздно, тупица уже заглотил наживку, взвалил на плечо американку и скрылся в кустах, где его уже поджидала припрятанная тачка. На все ушло не более минуты, так что даже водитель перевернутой фуры ничего не смог заметить, сам пока приходил в себя после кульбита, вы уже дельце и обтяпали. Ему осталось только доставить артистку в ближайшую клинику, что добросовестный человек и сделал. А телохранитель проследил, не совсем дурак, чтобы и здесь не кинули, и сообщил место ее нахождения ошарашенному Алику, что сам жив и американку еще в больницу пристроил, чтобы тот даже не догадался, что перед ним русская. Намекнул и про сумку, что не мешало бы поделиться. Представляю себе его стресс, — усмехнулся Босяткин. — Племяш-то думал, что всем кранты, что американка сгорела, а про артисточку можно было уже и забыть, в ее услугах больше не нуждались, эта вообще к сумке из багажника никаким боком. Все так замечательно сложилось и вдруг на тебе, спустя всего несколько дней после аварии жив подонок и даже не в коме. Но что еще хуже, не только жив, но и знает о вытащенной из багажника сумке. Жива, черт бы ее задрал, и американка.

— Ты же сказал, что громила не знал про деньги в багажнике, — заметил Погорел хоть и маленькую, но очень важную неточность разговорившегося летчика.

— Про сумку ему напела Катька, пробки достань из ушей, — сплюнул Босяткин себе под ноги, — заметившая из кустов, как Альберт вытаскивал ее из багажника. Пьяная, блин, пьяная, а это от глаз не ускользнуло.

— За это ее и прицепили к батарее в тайной комнате? — полюбопытствовал Погорел.

— Военные все такие тупые? — вытаращился на него Босяткин. — Не знаю, кого ты там видел, если вообще видел, посторонних баб в доме не держу, чтобы еще и прицепленных к батареям.

— А если кто без твоего ведома пристроил дамочку?

— Издеваешься? В моем доме и без моего ведома?

Погорел не стал настаивать на своем, понимая, что от этого товарища он правды все равно не добьется.

— Но даже если ты кого-то и видел, она все равно уже сгорела, труп которой на тебя и повесят, — заявил летчик. — Я в доме с середины лета не был, в комнаты не заглядывал. Дальше же все по сценарию, как и планировалось. Катенька приходит в себя уже в клинике и ничего типа не помнит, роль то вызубрена назубок. А чтобы было более достоверно, ей и немного поцарапанную ветками кустов физиономию еще перебинтовали на всякий случай несколькими слоями бинтов, чтобы о подмене уж точно никто не догадался. Ничего другого моему племянничку больше и не оставалось, чтобы громила не свернул ему цыплячью шею, как продолжить, но только уже без всякого энтузиазма начатое, ради чего, собственно, все и затевалось — попробовать с помощью этой куклы развести американцем на приличные деньги. А потом еще и меня туда привезли с инфарктом, но это уже и в самом деле дело случая, переволновался уж очень сильно в своем кукурузнике, когда вдруг смекнул, что самолет обречен. Не случайно, что именно в эту клинику, где находилась уже якобы американка, но, думаю, что Алик специально так устроил, чтобы ему было удобней контролировать нас обоих. Его же люди и скорую угнали, чтобы врачи на ней не завезли меня в свою больницу. А здесь свои люди везде, все на мази, как говорится, чтобы позволить мне спокойно не дотянуть до утра. Но, видно, испугались… Одно дело перебинтовать поцарапанную моську мартышке и совсем другое — организовать настоящую смерть от воздушного пузырька в капельнице. Были и свидетели со скорой помощи, чтобы так рисковать, не такой уж, видно, был у меня смертельный случай, чтобы все сразу не вскрылось.

— Ты и в самом деле собирался долететь на этом корыте до Канар? — усомнился Погорел.

— Я на нем собирался домой, — признался пилот. — Все было спланировано заранее, тебя снимают, телка твоя покидает самолет сама, а я занимаю место у штурвала и лечу. Не поверишь, сердце так защемило в нехорошем предчувствии, когда узнал, что Алик угробил кабриолет, клюнул, значит, злодей на приманку.

— Он сам позвонил?

— Уверен был, змей, что я уже в воздухе, — усмехнулся Босяткин, — вот успех голову и вскружил. Теперь все, Катенька, еще несколько минут полета и можно падать, топливу и в самом деле йок. Ты хотела что-то узнать еще?

— Да, — произнесла потрясенно она, понимая, как сама же себе и устроила смертельную ловушку, — все это твоих рук дело. Какой умненький оказался дядечка и как все грамотно он разложил по полочкам, сделав себя самой главной жертвой грандиозной аферы, а меня — почти организаторшей всего преступления. Уж не ты ли сам все это задумал и провернул, чтобы теперь остаться в стороне и при этом еще хорошо всех поиметь?