Исправить (ЛП)

 Как и тогда, на яхте, это утверждение, а не вопрос. Потому что я до сих пор уверен, что попал в точку. И не только потому, что я слышал, как мужчины в офисе — коллеги и партнеры, восхищаясь ее внешностью, в то же время говорили, что они никогда не попытаются приударить за ней, потому что она — «ледышка», «стерва» и «вообще того не стоит».

Я помалкивал, признавая, что за их хвастливыми речами скрывается трусость. Они смотрят на нее и видят женщину, которая умнее, целеустремленнее и выносливее их, и она им не по плечу. Она угрожает их брутальности, заставляя чувствовать свое ничтожество.

Но меня она не пугает. Это по-прежнему чистая правда. Она заставляет меня чувствовать себя… воодушевленным. Интригует и притягивает.

— Нет, — протестует она, и я почти уверен, что секунду назад ее щеки не были такими розовыми. — Я просто привлекаю мужчин определенного типа.

— Каких именно? — Спрашиваю я, и пока она просто таращится на меня, вспоминаю ее разговор с Ван, и со свистом выдыхаю. — Ах, да!

Кипя от негодования, я пристально смотрю на нее и спрашиваю:

— Расскажи мне хотя бы об одном из тех немногих парней.

— Ну, — говорит она и поджимает губы, — Моим первым парнем был Трой О'Нил. Десятый класс. Мы встречались где-то около месяца, и меня угораздило втрескаться в него по самые уши. Наверное, поэтому я не обращала внимание на откровенные глупости, которые он выдавал.

— Что, например?

— Например, он утверждал, что для поездки в Нью-Мексико нужен паспорт. Или, что девочке из нашего класса, чей день рождения двадцать девятого февраля, формально всего четыре года.

 Пока я тихонько хихикаю, она продолжает, качая головой:

— Но, когда он попытался уверить меня в том, что я ни за что не залечу, если, занимаясь сексом, буду сверху — потому что, знаешь ли, гравитация и все дела — я больше не смогла этого выносить. Я сказала ему, что он ошибается, и объяснила почему.

О, Господи! Я пытаюсь что-то сказать, но теряю дар речи. Потому что отчетливо представляю ее себе. Я так ясно вижу, как она, обнаженная, восседает на мне. И я погружаюсь в нее снова и снова, пока ее грудь раскачивается в такт движениям.

И теперь у меня встал. Черт!

С трудом сглотнув, я пытаюсь выдавить из пересохшего горла:

— Думаю, он не был в восторге.

— Он был в ярости, — соглашается она. — И сказал мне, что ни один парень не захочет быть с девушкой, которая пытается казаться умнее его.

Я недоверчиво посмеиваюсь.

— В ответ я сказала, что не хочу казаться. Я на самом деле умнее его.

Конечно, она умнее. Я выдохнул.

— И с тех пор ты наводишь ужас на мужскую половину человечества.

Вместо того чтобы ответить на мою шутку, она прикусывает губу и выглядит мрачно, прежде чем продолжить. — Я просто отказываюсь менять что-то в себе, чтобы другие чувствовали себя лучше. Видишь ли, хоть я и продолжила встречаться с Троем, те его слова… я все равно приняла их близко к сердцу. Я подумала: а что, если он прав? Мне стало казаться, что все видят во мне заносчивую всезнайку и что я должна чувствовать вину за свои усилия и достижения.

Смутившись, она заканчивает:

— Долгое время я не была уверенна в себе.

Вау! Каково это — переступить порог? До меня доходит, что, хотя меня не пугает ее враждебность, на самом деле я не был готов к такому искреннему признанию, и это ошеломляет меня. На несколько секунд. Затем я упираюсь локтями о стол и, наклонившись к ней, доверительно шепчу:

— Дело вот в чем. Он ошибался. Умные женщины чертовски сексуальны.

Она заметно смущается и на ее щеках появляется румянец. И пытаясь скрыть это, она начинает запихивать контейнеры с едой в пластиковый пакет.

— Я могу доказать тебе это, — говорю я, неспеша помогая ей. — Скажи мне что-нибудь, чего я не знаю.

— Монетный Двор тратит на изготовление пенни и пятицентовиков, почти в два раза больше их номинальной стоимости, — быстро отвечает она, явно первое, что пришло ей в голову. — Налогоплательщики теряют на этом около ста миллионов долларов в год.

— На самом деле? — Спрашиваю я, ошеломленный, после небольшой паузы. — Откуда ты это знаешь?

Она пожимает плечами.

— Я люблю статистику и факты.

Ну разумеется! Я откидываюсь на спинку стула, потирая ладонью рот. Почему она так чертовски очаровательна? Как в ней с комфортом уживаются лицо и тело модели нижнего белья и мозги ботана? Я хочу проникнуть в нее — в ее тело, разум, в ее жизнь. От этого мои ноги наливаются свинцом и сжимается грудь.

— Ну, ты доказала мою точку зрения, — грубовато говорю я. — Хотя сексуальность нельзя просто так описать словами, Пейдж.

Если бы я не действовал на нее так же, как она на меня, то этим бы все и закончилось. Но она этого не делает.

— У меня есть для тебя слово, — произносит она быстро, почти в отчаянии. — «Родители».

У меня холодеет внутри и я замираю, хлопая глазами. Это отвлекающий маневр с ее стороны. Знает ли она, насколько он хорош, или ей просто улыбнулась удача?

Что ж, я затеял эту игру, и вот поплатился. Это единственное, чем я никогда до этого не делился ни с одной женщиной.